Западня

– Придется смириться с превратностями судьбы, – пробормотал лидер движения «Моя хата с краю». – Плетью обуха не перешибешь! По крайней мере, пищи хватит надолго. Главное, чтоб трупы не испортились – засолить бы их, или прокоптить, или заспиртовать. От покойного Ельцова осталось море водки. Литров двести, не меньше! Да, заспиртовать – блестящая идея! Надо поискать в Учреждении подходящие по размеру емкости...

Неожиданно в кабинете раздалось грозное рычание. Висевшие на стене одна большая и три маленькие медвежьи шкуры ожили и, мистическим образом обретя плоть, плотным кольцом обступили второго зама. Чернобрюхов задрожал как осиновый лист.

– Детоубийца! – полным омерзения человеческим голосом сказала медведица. – Подонок! Думал, с рук сойдет?!

– Простите! Помилуйте! Я больше не буду!!! – трусливо зачастил Валентин Семенович.

– Свою смерть я тебе, возможно бы, и простила, – неторопливо ответила медведица. – Свою смерть, – подчеркнула она, – но не убийство детей. Сдохни, ублюдок!!!

Могучая когтистая лапа с размаху опустилась на плешивую голову Чернобрюхова, сразу же сняв с нее скальп. Второй взмах, и ободранный кровоточащий череп лидера «Хаты» раскололся, словно гнилой орех. В этот момент время наконец сдвинулось с мертвой точки. Украшавшие вестибюль старинные часы-куранты начали бить полночь. С первым ударом медведица с медвежатами, снова превратившись в изрешеченные пулями шкуры, повисли на стене. Со вторым ударом мертвецы, поднявшись на ноги, разошлись по рабочим местам, с третьим ударом восстановилась поломанная мебель. С четвертым повсеместно пропали пятна крови. С пятым – на трупах затянулись раны, исчезли следы насилия. С шестым – покойники стремительно разложились. С седьмым, восьмым и девятым ударами испарились остатки гниющей плоти, улетучился запах тления. К десятому удару находящиеся в кабинетах Учреждения скелеты приняли различные позы. С одиннадцатым ударом все они покрылись толстым слоем воска. И когда часы пробили последний, двенадцатый, раз, ничто больше не напоминало о разыгравшихся здесь трагических событиях...

Эпилог

...Иван Иванович зашел внутрь Учреждения и обомлел. Недавно заполненный гомонящей толпой вестибюль был пуст. В здании царила могильная тишина. Пахло пылью. «Куда ж начальство запропастилось?! – растерянно подумал вахтер. – Неужто сумели выбраться, пока я колесил по площади?! Да нет! Из дома точно никто не выходил! Иначе бы я заметил! Или в кабинеты вернулись? Надо проверить! Для порядка!»

Перво-наперво он поднялся наверх, к директору. Увиденное повергло Иванова в смятение: слепленный из воска, необычайно похожий на настоящего, Ельцов важно восседал за столом. В одной руке Бронислав Никифорович крепко сжимал бутылку водки, в другой – телефонную трубку. Восковая Таисия, склонившись к уху папы, подсовывала ему под нос шпаргалку. Восковой Нелесовский, застывший в вечном подмигивании, показывал дочке из-под полы пачку долларов. В коридоре дожидался аудиенции восковой восточный человек. Чуть поодаль, у окна, восковой Чубсов любовно обнимал за плечи воскового Гайдова. На лестнице, с пузатым портфелем под мышкой, замер восковой Чернобрюхов... Ополоумевший от страха Иванов, сам толком не зная зачем, по очереди осмотрел все кабинеты. Восковые сотрудники либо чинно сидели на рабочих местах, углубившись в чистые, без единой строчки бумаги, либо тянули руки к взяткам, украдкой предлагаемым восковыми посетителями. Ни звука, ни шороха. Лишь бледные зловещие фигуры да запах пыли.

– А-а-а!!! – в ужасе закричал вахтер. – Люди добрые!!! Помогите!!!

– Вань, ты чего орешь-то? – вдруг услышал он бодрый голос сменщика Николая. – Чего шумишь? – спросил Николай, вплотную подойдя к Иванову. – Я тебя ищу, ищу... Зачем попусту по залам бегаешь? Или воры забрались?!

– Не-е-ет!!! – выдавил Иван Иванович.

– Ну и слава богу! – облегченно улыбнулся Николай. – Да не дрожи ты так! – заметив состояние сменщика, ободряюще сказал он. – Я тебя понимаю. Если честно, мне в этом проклятом музее тоже иногда всякая чертовщина мерещится. Поганое местечко!!!

– В м-м-музе-е?! – костенеющим языком повторил выбитый из колеи Иванов.

– А где же еще, по-твоему? – Лицо Николая выражало искреннее недоумение.

– Они недавно были живые, – прошептал вахтер.

– Ты о ком? – не понял сменщик.

– Д-д-директор, с-с-сотрудники, п-посетители...

– Ах, эти! – рассмеялся Николай. – Ты, Ваня, просто переутомился. Иди домой, прими снотворное, выспись хорошенько... И успокойся, Христа ради! Живыми наши экспонаты никогда не были!!! Только притворялись...

«Интересно, кто из нас двоих рехнулся – я или Колька, – подумал Иванов, устало выходя на улицу. – Вероятно, все же я», – решил он, прочитав вывеску над дверями, гласившую: «Музей восковых фигур имени Б.Н. Ельцова». Иван Иванович мог поклясться – полчаса назад на вывеске значилось совсем другое. Однако факты – упрямая вещь! Печально вздыхая, вахтер-охранник медленно побрел по пустынным улицам ночной Москвы...

* * *