Западня

— Это чудо! — сказал Леон, рассматривая Тоню. — Ты цела и невредима!

— Цела и невредима, — улыбнулась она. — А ты, кажется, переусердствовал?

— Нет. Это шальная пуля… Правда, она мне помогла.

— Но зачем ты вышел из госпиталя? Тебе еще надо лечиться…

— Вышел? — Леон вздохнул. — Не вышел, а сбежал!..

— Сбежал? Тебя преследуют?

— Все обошлось. Фон Зонтаг далек от мысли, что я причастен к исчезновению Фолькенеца… Кстати, и твоего тоже… Объясни, почему ты дома?

— А почему ты сюда пришел, если считается, что я исчезла?

— Это мне сказал оберштурмфюрер Дауме, которого назначили вместо Штуммера. Он приходил ко мне в госпиталь.

— Значит, он тебя давно не навещал?

— Как тебе известно, он один из самых моих близких друзей. Я обожаю его так же, как Штуммера.

— Твоя ирония неуместна. Уже три дня, как я знакома с Дауме.

С лица Петреску сползла улыбка.

— Ты, конечно, пришла к нему не с пустыми руками?

— Ты угадал. Я оказала гестапо еще одну важную услугу.

— Какую?..

— Я сообщила, где находится полковник Фолькенец.

— Ты с ума сошла!

— Возможно. Но к тому, что Фолькенец находится в катакомбах, Дауме отнесся со всей серьезностью.

— Но ведь он наверняка сможет это проверить.

— Не думаю. Во всяком случае, если проверка начнется, я об этом узнаю. Следы Фолькенеца так заметены, что тот, кто начнет их разыскивать, неизбежно попадет в поле зрения моих друзей. — Она расставила на столе чашки и пошла на кухню, чтобы разжечь в плите огонь. — Леон, принеси кофе! Коробка в буфете.

Несколько минут покоя, пусть обманчивого. Какое это счастье, когда на плите закипает чайник, а в воздухе пряный аромат крепкого кофе! И никуда не надо спешить. Блаженное состояние!..

— Почему же ты все-таки сбежал? — спросила Тоня, когда они пили кофе. — Ты в отпуске?

Он некоторое время задумчиво помешивал ложкой кофе.

— Удивительно! — сказал он, тряхнув головой. — Прошло всего несколько месяцев, как за этим же столом я умолял тебя уехать… Мне казалось, что в этом твое единственное спасение.

— Что-то случилось, Леон?

— Да, случилось!.. Советские войска вышли на берег Южного Буга. Это значит, что они на пороге Николаева. А за ним очередь и нашего прекрасного города.

— А ты не спросил, где я сейчас работаю.

— Где?

— В порту, дорогой Леон!.. Может быть, тебя посадить на корабль?

Он усмехнулся:

— Нет, нет уж! За это время я стал другим. — Он встал, обошел вокруг стола и положил руки ей на плечи. — Поклянись, — сказал он с неожиданной суровостью, — что ты сообщишь о том, что я тебе сейчас доверю, через линию фронта.

— Леон!..

— Это крайне важно!.. Речь идет о судьбе Одессы… Город в опасности. Его хотят разрушить!

— Разрушить? Каким способом?

— Не знаю. Очевидно, будут взрывать. Дауме намекнул на это. Но он еще более скользкий, чем Штуммер. Ничего конкретного я так и не смог у него выудить.

Она поднялась.

— Так что же, это слухи или реальная угроза? Что я должна сообщить?

— Ты все сводишь к элементарной арифметике… Я не могу тебе положить сейчас на стол планы Дауме. Если хочешь, нам еще надо потрудиться… Но я убежден, что порт — один из тех важных объектов, который не может быть ими не внесен в список…

— Ты прав, Леон, — сказала Тоня. — Я буду следить за всем, что делается в порту.

— Где твой друг, который тебя увел с берега?

— В катакомбах.

— Надеюсь, он здоров?

— Его тоже немного царапнуло.

Леон выпил остывший кофе.

— Ну, мне надо спешить.

— Когда ты появишься?

— Нашей армии приказано защищать Бессарабию. Штаб выехал из Одессы. Но здесь склады, а в Бухаресте крайне заинтересованы, чтобы они не достались немцам. Сегодня я выеду в штаб, чтобы получить благословение Манулеску. А дня через три вернусь с командой солдат… Склады большие, а кораблей мало, так что времени у меня будет предостаточно…

Он ушел, и Тоня увидела в окно, как он, уверенно шагая, переходил улицу. «Неужели же его решение твердо? — думала она, провожая его взглядом. — Тогда он еще поможет».

Она решила при первой же возможности осмотреть самые дальние участки порта — нет ли где-нибудь склада со взрывчаткой. Где он находится, можно понять по усиленной охране.

Но на другой день у нее не было ни секунды свободной. В порт непрерывно въезжали вереницы машин. Грузчики уже не успевали, им на помощь посылали солдат. Удивительно, как буквально в одну ночь все изменилось! Если еще вчера жизнь порта подчинялась определенному регламенту, то сегодня на огромной территории — вокруг причалов и складов, у железнодорожных путей, куда прибывали эшелоны без всякого расписания, — закручивался со все большей силой человеческий круговорот.

Солдаты тащили орудия, которые увязали колесами в железном хламе, разбросанном на дорогах, санитарные машины, пытаясь пробиться к транспортам, гудели надрываясь, но никто не уступал им дороги. Немецкие офицеры ссорились, доказывая свое право приказывать. На рейде появилось много новых кораблей. Они ждали своей очереди.