Западня

Он передал мне компактное продолговатое устройство.

– Достаточно нажать на кнопку и пациент будет опутан плотной сеткой.

Ящики под носилками оказались заполнены стеклянными бутылками, на которых красовались этикетки «Спирт этиловый – 95 %».

– А где же медикаменты?

– Медикаменты, – ухмыльнулся Санитар и, протянув руку за сиденье, вытащил на свет массивную деревянную дубинку, напоминающую бейсбольную биту, – вот и медикаменты. Мурлыкая что-то себе под нос, он начал нажимать кнопки радиоприемника.

– Вот. Моя любимая волна.

«В эфире радио «Гомалк». Первая свободная радиостанция».

Кабину после начальных аккордов заполнил мужественный хрипловатый голос:

«Обезьянник, обезьянник,

Ты жизнь мою погубил.

Обезьянник, обезьянник,

Не знает тебя, кто не пил».

Машина остановилась.

– Мы на Центральном проулке, – послышался голос водителя, – где этот несчастный Боковой проезд?

Санитар открыл стекло двери.

– Эй, ребята, – обратился он к мальчуганам, толпившимся у края тротуара, – где здесь Боковой проезд?

– А не пошел бы ты в Задний проезд, – тоненьким голосом выкрикнул мальчик лет шести. Ребята постарше расхохотались. В борт автомобиля ударил тяжелый булыжник. Санитар схватил дубинку и, матерясь, выскочил из машины.

«Там только сырые рассветы, – надрывался «шансон», -

И где-то в конце катафалк,

Но если будешь в беде ты,

Протянет руку гомалк.

Обезьянник, обезьян…».

Я протянул руку и выключил радиоприемник. В открытую дверь ворвалась пронзительная и гулкая ночь. Странно. Только что был вечер. Станция скорой эвакуационной помощи, казалось, взахлеб пожирала время.

«Но ведь ты всегда спешил, – сказал я себе, – вот и получай».

На память пришли строчки:

Хочу умереть, стоя.

Боюсь я лежать в постели.

Секунды летят роем.

В минуты сплестись не успели.

В салон ввалился Санитар. Он тяжело дышал и потирал ушибленное колено:

– Удрали, заразы. Направо сворачивай, – обратился он к водителю. Машину развернулась и плавно закачалась на ухабах. Местом сбора твердых бытовых отходов оказалась обыкновенная помойка. Мы остановились метров в пятидесяти, не доезжая до неё, но и здесь дышать было трудно от вони гниющих остатков пищи и нечистот. Санитар достал из ящика бутылку спирта.

– Приманка, – пояснил он, сорвал пробку и отхлебнул из бутылки. Затем отер тыльной стороной ладони губы и, подмигнув, протянул её мне. Я отшатнулся.

– Все мы когда-нибудь будем в обезьяннике, – ухмыльнулся Санитар и продолжил, – пойдемте на место охоты.

Завидев нас, в разные стороны метнулись жирные крысы. Санитар плеснул на измятую картонную коробку спирт и поставил бутылку рядом. Вернувшись в машину, мы сели в салон, не закрывая дверь. Ждать пришлось не долго. Тощая долговязая фигура отделилась от стены барака. В свете Луны гомалк представлял фантастическое зрелище. Голый зад с задранным хвостом контрастировал с пиджаком и галстуком, болтающимся на шее. Повертев головой, существо схватило бутылку и, довольно урча, присосалось к горлышку.

– Пора, – прошептал мой напарник. Мы неслышно приблизились. Санитар накрыл гомалка сетью. Тот заметался, заверещал и, несмотря на худобу, начал отчаянно вырываться. Прочная сеть опасно натянулась. Санитар взмахнул дубинкой и смачно опустил её на голову несчастного. Тот замер. Охнув, я опустился на корточки возле поверженного пациента. Пульс и дыхание оставались в пределах нормы.

– Ничего с ним не случится, – коротко хохотнув, сказал мой напарник, – берите его за ноги.

Подтащив гомалка к машине, мы водрузили его на носилки. Салон скорой сразу наполнился вонью давно немытого тела.

– Центральная, ответьте Четырнадцатой, – нараспев произнес Санитар, – мы везем гомалка во Второй обезьянник.

– Четырнадцатая, везите в Третий.

– Но, Второй ближе…

– Второй переполнен. После вызова – Домой.

– Ясно, – недовольным тоном закончил разговор Санитар, затем обратился ко мне, – откройте окно. Тогда дышать будет легче. И давайте подремлем.

Сказав это, он поудобнее устроился в кресле и тут же захрапел. Я же долго глядел на бегущие слева по борту машины поля, освещенные полной Луной, и рощицы деревьев. Кое-где тускло светились окна приземистых строений. Наконец, усталость и покачивание автомобиля сделали своё дело, и я забылся тяжелым сном. Очнулся от толчка остановившейся машины. Проснулись все. В предрассветном сумраке в обезьяньем облике гомалка заметно проступали человеческие черты. Он сел, посмотрел на меня мутным взглядом, затем перевел взор на Санитара.

– Смотри у меня, – проворчал тот и, показав дубинку, освободил обезьяну от сети.

– Дай закурить, – сиплым голосом произнес гомалк. Я чуть не подскочил от неожиданности. Говорящая обезьяна могла удивить кого угодно.

– Силен бродяга, – рассмеялся Санитар и протянул пациенту сигарету. Тот, похлопав по карманам своего пиджака, достал зажигалку, прикурил. Выпустив струю дыма, закашлялся.

– Мне бы выпить. Трубы горят, – заискивающе улыбнулась обезьяна.

– Ну, нет, дружище, – ответил Санитар, – на одну карточку вызова я могу списать только одну бутылку спирта. Там дадут.