Западня для лорда

Венеция склонила голову набок, внимательно всматриваясь в небо.

— А яркая звездочка прямо над нашими головами — это Полярная звезда. По ней ориентируются путешественники, — пояснил он.

— Так вот она какая. Я-то представляла ее самой крупной звездой небосвода.

— Это распространенное заблуждение. Есть звезды крупнее и ярче Полярной. Иногда мы ошибочно принимаем за звезды планеты.

— Как интересно. Расскажите мне еще что-нибудь.

— Вон тот небольшой круг из звезд, расположенный под копытами Пегаса, — это Рыбы. Их всего две, и этот кружок изображает голову одной из них.

— А где же Дева, то есть девственница?

— Созвездие Девы в это время года не видно. Придется подождать до весны. Зато видно кое-что другое неподалеку от Пегаса и Рыб. — Он указал на звезды. — Водолей.

Венеция слегка задела его руку, глядя в ту сторону.

— Группа из тех пяти крохотных звездочек представляет собой его кувшин.

— Вижу.

Линвуд взглянул в ее заинтересованное лицо:

— Мне тоже нравится любоваться ночным небом, Венеция.

— Похоже на то. — Перекатившись на бок, она посмотрела на Линвуда. — Маленькой девочкой я любила наблюдать за звездами через чердачное окно. Я тогда часто повторяла, что, когда вырасту, у меня будет дом со стеклянной крышей, чтобы можно было созерцать ночное небо, лежа в кровати.

— Так оно и случилось.

— Да, — негромко подтвердила Венеция.

Ее улыбка подсказала ему, что происходящее имеет для нее гораздо большее значение, чем просто совместное созерцание звезд. Рассказывая и показывая ему, она делилась частичкой самой себя, выходя за рамки игры, которую они затеяли.

Опершись на подушку, Венеция некоторое время смотрела на него молча, затем поинтересовалась:

— Где вы всему этому научились?

— В Итоне и Оксфорде, а еще прочел в книгах отца.

— Так вы ученый.

— Нет.

Помедлив мгновение, она прикоснулась к его лицу и принялась очерчивать пальцами скулы:

— Вы похожи на своего отца.

Линвуд сжал зубы, чтобы подавить горький ответ.

— В тот день, когда мы столкнулись с ним у Гантера, я не могла не заметить, что между вами не все гладко. Я тогда решила, что это из-за меня.

— А какая разница?

Она пожала плечами, отчего темный плащ сместился, обнажив кусочек нежной белоснежной кожи.

— Ваш отец — граф, а вы — его сын. Я же простая актриса.

— Я не стыжусь вас, Венеция. А моего отца и вовсе не должно волновать то, с кем я провожу время.

— Похоже, вы на него сердитесь.

— Иногда оказывается, что отцы — вовсе не те великие люди, какими кажутся нам в детстве. Хотя, возможно, ваш батюшка — иное дело, я же опираюсь на собственный горький опыт.

Венеция смущенно потупилась:

— Мои отношения с отцом нельзя назвать простыми. Он был далек от идеала, каким сам себя полагал.

— Полагал?

— Он умер.

— Мне очень жаль.

Она посмотрела на него со странным выражением во взгляде.

— А ваша матушка? — снова спросил Линвуд.

— Она скончалась, когда мне было десять лет.

— Печально, что вы потеряли ее в столь нежном возрасте.

— Это было давно. К тому же я быстро научилась заботиться о себе.

— Сельский викарий и его супруга, вступившие в неравный брак?

— А вы, похоже, многое обо мне успели выяснить, — поддразнила она.

— Верно, — не стал отпираться Линвуд. — Так это правда?

Она горько рассмеялась:

— Едва ли. Но всегда гораздо приятнее предаваться очаровательным фантазиям, чем жить в суровой действительности, вы не считаете?

— Это зависит от того, что скрывается за пеленой очарования, — ответил Линвуд.

Она потупилась, на щеках появились тени, отбрасываемые длинными ресницами.

— Венеция.

Ее имя звучало в его устах нежно и мягко, точно шелк, навевая мысли о поцелуях.

— Линвуд…

— Не Линвуд, — возразил он, проводя по ее щеке подушечкой большого пальца. — Меня зовут Френсис.

Она всматривалась в его черные глаза, чувствуя, как в животе у нее неистово порхают бабочки.

— По имени человека называют в кругу семьи или близких друзей, а еще так обращаются друг к другу любовники.

— А кем мы друг другу доводимся, Венеция?

Его откровенный вопрос поразил ее, она не спешила отвечать, всматриваясь в его глаза, но без привычного желания соблазнить, стараясь проникнуть в глубь его души.

— Не знаю. — В ее крови бушевала страсть, сердце бешено колотилось, тело жаждало его поцелуев. — Вы оказались не таким, как я ожидала.

— А чего вы ожидали? — чуть слышно произнес он.

Вытянув руки вперед, она осторожно приложила их к его крепкому подбородку.

— Не этого, — прошептала она и, капитулируя, прильнула губами к его губам. — Точно не этого.

И поцеловала его нежно и осторожно, опасаясь, что поцелуй может оказаться не таким, как предыдущий, и еще более страшась, что он окажется именно таким, как она помнила. Их губы слились воедино, касаясь, пробуя на вкус, исследуя. Затем Линвуд поработил ее рот. Венеция поняла, что память ее не подводит. Закрыв глаза, всецело предалась ощущениям, растворяясь в охватившем ее безумии.