Западня для олигарха

Марина улыбнулась, представив лицо мамульки, к которой нежданно-негаданно явился из Германии возлюбленный ее единственной дочери. Гюнтер оказался прекрасным рассказчиком, удивительно точно копирующим манеры Галины Алексеевны.

Но это никак не могло отвлечь от мысли, что с Гюнтером что-то не то. Раньше где он только не побывал! Какие только курганы не раскапывал, а теперь что? «Не всегда можно тревожить то, что скрыто временем». Метаморфозы личности, да и только.

Так, за спорами и разговорами, влюбленные не заметили, как к костру, над которым аппетитно побулькивала в котелке уха, подошли Тарасов, Василий и Тимофей.

Собрались в обратный путь быстро. Тимофей ловко утрамбовал три рюкзака, и даже Гюнтер удивился, как ему удалось разместить так много вещей. На память о Сигоре Марина взяла кое-что из немногих вещей, оставшихся от Шубуун. Была, конечно, надежда на то, что шаманка вернется на прежнее место жительства, в свою неплохо оборудованную юрту, но очень слабая.

Тимофей забрал с собой все документы Троеглазова, а рюкзак и одежду отдал Щеглу, несказанно его обрадовав.

Всю обратную дорогу до деревни Сигоркино Тарасов учил Тима, как правильно давать показания и что делать, если возникнут проблемы. Гюнтер обещал помочь в случае чего, все-таки мозги у немца работали неплохо. А вот Тарасову из своего далекого сибирского города Марине и Тимофею трудно будет чем-либо помочь.

Добравшись до Барнаула, путешественники разделились: Тимофей полетел в Москву, в представительство компании «Троя-Ойл», с плохими новостями о трагической гибели Троеглазова, а Марина с Гюнтером – в Петербург.

Синецкий с дочерью и Тарасов двинулись в сторону дома, где бабушка Лиля, осчастливленная добрыми вестями о том, что с Юлькой все в порядке, пекла для нее любимые пирожки с ягодной начинкой…

Эпилог

После возвращения в Санкт-Петербург Марина сразу окунулась в водоворот неотложных дел, и на какое-то время забыла о своей поездке на Алтай. Пришлось долго и упорно объяснять маме, почему она так долго хранила в тайне историю взаимоотношений с Гюнтером, как могла решиться на то, чтобы связать судьбу с женатым человеком, отцом двоих сыновей. Несмотря на то, что Гюнтер был маме очень симпатичен, а после того как привез Марину домой живую и здоровую, так и вообще в ее глазах стал героем, она не могла смириться с выбором Марины. Ей самой пришлось нелегко, воспитывая дочь без мужа, а тут – двое сыновей. И судя по всему, жена у Гюнтера была славной женщиной, как же ей теперь одной их растить…

Марина долго объясняла маме, что в Германии у женщин, воспитывающих детей без мужа, есть все необходимое, да и Гюнтер не отказывается им помогать. К тому же он оставил жене и детям все имущество, они ни в чем не будут нуждаться. Объясняла, объясняла, но сама в душе тоже считала себя злой разлучницей…

Гюнтер уехал в Хельсинки дописывать свою монографию, пообещав вернуться как можно раньше. Он теперь боялся оставлять Марину без «присмотра», чтобы она опять не упорхнула куда-нибудь. О Сигоре они старались не говорить. Принципиально – объявили бойкот навязчивой идее.

Но образы Троеглазова и Шубуун довольно часто терзали сознание Марины. Они приходили во сне, угадывались в лицах случайных прохожих, даже в запахах… Марина старалась не думать, не вспоминать, но получалось это, к сожалению, плохо.

А тут еще звонок Тимофея. Он позвонил поздно вечером, когда Марина завалилась с новым романом Дашковой пораньше в кровать в надежде увлечься сюжетом и забыть о перипетиях своей жизни, но не тут-то было…

– Привет, Юрьевна, – пробасил Тимофей в трубку охрипшим голосом, – ты стоишь или сидишь?

– Лежу вообще-то.

– Одна или со своим бюргером?

– Тим, прекрати, а? Выкладывай лучше, что случилось…

– Тут такие дела у нас на фирме творятся. Я ведь потому поздно и звоню, из автомата у метро, представляешь? Чтобы никто ни-ни.

– Тимофей, что случилось? Только внятно, пожалуйста.

– Значитца так. Акционеры наши терзали-терзали меня расспросами, потом долго совещались, как доли делить. Стали счета проверять совместные, ну и вообще счета нашего Владлена Алексеевича, царство ему небесное… или подземное. Только выяснилось, что перед нашей поездкой в эту гребаную Сигору Троеглазов все денежки из дела вынул.

– Как это?

– А вот так – взял и все, что мог, перевел на свои счета. Личные. В общем, фирме нашей несладко придется.

– А зачем перевел-то?

– Затем, что возвращаться не собирался.

– Не может такого быть!

– Ну а другого объяснения нет. Он к этой поездке всю свою жизнь готовился. Он не хотел из Сигоры возвращаться, понимаешь?

– Не-а… А куда он собирался возвращаться?

– С сокровищами Сигоры он мог уехать куда угодно…

– А как же мы с тобой? Куда бы делись мы?

– А туда, куда и делись – вернулись домой.

– Ты хочешь сказать, что он может быть …живым?

– Если бы я не видел своими глазами, как тонны камней засыпали пещеру, сказал бы… Это еще не все. Обнаружили его завещание.

– И что там?

– А то, что мы с вами, госпожа Рябинина, богатые люди.

– Как это?!