Пинанг — лишь один из множества поразительных признаков той экономической революции, которую вот уже 25 лет переживает эта бывшая аграрная страна, давно не относящаяся к категории развивающихся. С 1970 года ее экономика росла в среднем на 7-8 процентов в год, а объем промышленного производства — более чем на 10. Сегодня уже не 5, а 25 процентов работающего населения занято в промышленности, на долю которой приходится треть совокупного продукта Малайзии. В период с 1987 по 1995 год доход на душу населения этой 20-миллионной страны удвоился, достигнув 4000 долларов в год. Ожидается, что к 2020 году он возрастет в пять раз и достигнет уровня Соединенных Штатов[6].
Во впечатляющей погоне за процветанием участвует не только Малайзия. Южная Корея, Тайвань, Сингапур и Гонконг, которых прежде называли азиатскими «тиграми», достигли уровня Малайзии на пять-десять лет раньше нее. Последними прорыв совершили Таиланд, Индонезия и южные регионы Китая, и теперь они, так называемые «драконы», демонстрируют аналогичные достижения. Экономисты и промышленники всего мира поют дифирамбы чуду азиатской экономической модели, живому примеру того, как рынок обеспечивает выход из нищеты и отсталости. Однако у азиатского бума мало общего с laissez-faire {Неконтролируемым, ничем не сдерживаемым (франц.). — Прим. перев.} капитализмом большинства стран ОЭСР. Все без исключения растущие экономики Дальнего Востока применили стратегию, от которой Запад в конце концов, отказался, — широкомасштабное вмешательство государства на всех уровнях экономической деятельности. Вместо того чтобы позволить вести себя, как ягнят, на бойню международной конкуренции, как это сделала Мексика, драконы управляемого /192/ государством экономического строительства разработали богатый инструментарий, с помощью которого они держат развитие под контролем. Интеграция в мировой рынок для них не цель, а средство, которым они пользуются осторожно и в зрелом размышлении.
Во всех быстрорастущих экономиках Азии степень открытости внешнему миру подчиняется принципу авианосца, изобретенному японцами. Высокие пошлины в сочетании с техническими требованиями блокируют импорт во всех отраслях экономики, где, по мнению планировщиков, фирмы их страны слишком слабы, чтобы противостоять международной конкуренции, и где они хотят защитить существующие уровни занятости. И наоборот, правительства и органы государственной власти поддерживают экспортное производство всеми средствами — от налоговых скидок до бесплатного предоставления инфраструктуры. Важным элементом данной стратегии является манипулирование обменным курсом. Все азиатские страны копируют эту японскую модель и с помощью интервенций центрального банка искусственно поддерживают курс своей валюты на уровне, более низком, чем это соответствует реальной покупательной способности внутри страны. При этом, в соответствии с официальными обменными курсами, заработки в Юго-Восточной Азии в среднем составляют одну сороковую от того, что получают жители Западной Европы, но при сопоставлении покупательных способностей они эквивалентны одной восьмой[7].
Инженеры азиатского роста не вмешиваются только в потоки краткосрочного капитала на финансовых рынках; прямые инвестиции транснациональных корпораций также подчиняются определенным условиям. Малайзия, к примеру, систематически организует включение своих государственных и частных фирм в отделения иностранных компаний, тем самым добиваясь того, что все большее число местных работников осваивает ноу-хау, применяемые на мировом рынке. Для повышения общего профессионального уровня населения правительства всех этих стран вкладывают значительную часть бюджета в создание эффективной системы образования.
Там, где этого недостаточно, передача технологий обеспечивается дополнительными лицензионными и патентными соглашениями. Требования относительно доли местных предпринимателей в производстве для мирового рынка гарантируют, /193/ что значительная часть прибылей остается в стране и вкладывается в развитие национальных компаний. Так, наиболее выгодным по соотношению цена/качество автомобилем в Малайзии является «протон», который выпускается при участии Mitsubishi, но на 70 процентов изготавливается внутри страны. Невзирая на протесты автомобильных корпораций стран ОЭСР, той же стратегии в сотрудничестве с двумя южнокорейскими фирмами придерживается Индонезия. Все эти начинания направлены на достижение общего результата: правительства сохраняют экономический суверенитет и следят за тем, чтобы и местный, и иностранный капиталы служили определенным политическим целям. Тех, кто не сотрудничает, выставляют за дверь[8].