Западня глобализации: атака на процветание и демократию

Непредсказуемость рынка деривативов уже привела к разорению множества «финансовых кудесников» и потере многими серьезными предприятиями сотен и тысяч миллионов долл. Список ее жертв охватывает среди прочих Франкфуртский металлургический комбинат (Frankfurter Metallgesellschaft), спасенный от банкротства только с помощью миллиардных субсидий, транснациональную корпорацию Procter & Gamble, крупный японский банк Daiwa и германские страховые компании Gothaer, Colonia и Hannoversche Rueckversicherungs AG. Наибольший ущерб такого рода на данный момент был причинен в феврале 1995 года англичанином Ником Лисоном, которому тогда было всего двадцать семь лет. Его провалившаяся спекуляция опционами на японский фондовый индекс Nikkei на Сингапурской фондовой бирже обошлась Barings Bank в 1,8 млрд марок и принудила это старейшее британское финансовое учреждение к банкротству. Это исключительное событие выставило на всеобщее обозрение обстоятельство, известное органам банковского надзора вот уже много лет: взрыв торговли деривативами не только увеличил риски в финансовом секторе, но и парализовал в нем системы безопасности, на построение которых потребовались десятилетия.

Мегакатастрофа в киберпространстве

В принципе к потерям отдельных дилеров и небольших банков надсмотрщики банковской системы могут относиться равнодушно. Другое дело, если несостоятельными становятся крупные банки и инвестиционные фирмы: тогда опасность угрожает системе в целом. Затруднительное положение одного такого учреждения может неожиданно сказаться на других и запустить эффект всемирного домино. «Далее риск выплеснется на фондовые биржи, оттуда — на обменные курсы, а значит, в реальный мир», — выразил обеспокоенность Хорст Келер, президент Немецкой ассоциации сберегательных банков, в начале 1994 года. Такое НПБ «вполне возможно»[185]. Торговля может внезапно прекратиться, вся система рухнуть, и тогда глобальный крах наподобие Черной пятницы 1929 года неизбежен.

Говоря о «наибольшем предполагаемом бедствии» (технический термин инженеров-атомщиков), Келер выбрал верное сравнение. Так называемые системные риски на денежных рынках вполне сопоставимы с теми, что принимаются в расчет на атомных электростанциях. Вероятность крупной аварии мала, но ущерб, который она может причинить, почти неограничен. Вот почему уже на протяжении многих лет органы надзора в банковском секторе ведущих индустриальных стран пытаются добиться принятия строгих правил. Начиная с 1992 года основное правило от Токио до Франкфурта таково, что каждый банк должен располагать собственным капиталом в размере как минимум 8% всех выданных кредитов. Если тот или иной крупный заем не возвращается, данный капитал должен быть использован для возмещения убытка. Однако торговля деривативами делает эту меру предосторожности абсурдной. Открытые торговые позиции, в которые открывают дилеры, обычно вообще не фигурируют в балансовых отчетах, а раз так, то финансовым домам остается самим решать, насколько высоко они оценивают риск.

Поскольку скандалы и чрезвычайные происшествия учащаются, многие надсмотрщики бьют тревогу. Например, незадолго до краха Barings Bank Артур Левитт, глава американской федеральной Комиссии по ценным бумагам и биржам (КЦББ), аллегорически предупредил, что уже «без пяти минут полночь»[186]. Вильгельм Нёллинг, который до 1992 года был президентом Гамбургского центрального земельного банка (Hamburger Landeszentralbank) и членом совета директоров Bundesbank, призвал принять в международном масштабе политические меры, «чтобы защитить финансовый мир от самого себя» и обеспечить надлежащую защиту от «мегакатастрофы в финансовой системе»[187]. Феликс Рохатин, нью-йоркский банкир и кандидат на должность вице-президента центрального банка США, признал, что «смертоносный потенциал, заложенный в сочетании новых финансовых инструментов и высокотехнологичных методов торговли, может способствовать началу разрушительной цепной реакции. Сегодня мировые финансовые рынки опаснее для стабильности, нежели атомное оружие»[188].

Аналогичное суждение высказал в апреле 1995 года Йохен Санио, вице-президент федерального управления по надзору за кредитными учреждениями Германии. История с Barings, по его мнению, это еще мелочь; настоящей головной болью стал бы крах одного из глобальных игроков. Банков калибра Goldman Sachs, Merrill Lynch или Citibank немного, но именно в их руках сосредоточена б'oльшая часть торговли деривативами. Прогори один из них, и «вся сеть, чего доброго, внезапно подвергнется решающему испытанию». Поэтому необходимо создать всемирную сеть «регистрационных бюро», где фиксировались бы крупные сделки с деривативами, подобно тому как органы государственного надзора отслеживают крупные ссуды.