Западня, или Исповедь девственницы

Тут спохватилась Аннелоре, подумав, что судьба ее хранит: сегодня, уезжая к Рихарду, она сняла со стола свой наблюдательный стул.

— Да, да, конечно, проходите, пожалуйста, у меня, правда, не совсем прибрано, я не так давно пришла.

Динар и Евгеньич переглянулись — отлично! Она сама завела разговор, им же будет легче, а ей — труднее.

А Динар распоряжался:

— Нам немного кофе, рюмки под виски.

Динар был почему-то доволен и развязен.

Уселись. Выпили понемногу, даже Аннелоре, которой необходимо было придать себе храбрости, потому что эти двое бандитов — так она их называла и была очень близка к истине! — не зря приперлись чуть не в полночь с конфетами, питьем и безобразным нахальством.

— Итак, — сказал Динар, довольно твердо поставив на стол рюмку, — итак, вы сегодня посещали барона. — Увидев, как вытянулось лицо у Аннелоре, он противно и нагло засмеялся и продолжил: — Не отпирайтесь! Я узнал! А почему вы мне не сказали, что собираетесь к барону? Ведь мы же с вами… Или я не прав?

— Но я не думала, что должна сообщать вам о каждом шаге, тем более, что визит этот был не запланирован заранее. Рихард… — она смешалась, не стоило бы при этих называть барона так интимно… но тушевалась она лишь мгновение, — сам пригласил нас сегодня покататься.

— В коляске… — заявил Динар, — надо же, до чего доходит бешенство от жиру! А на дельфинах барон не катается?

Анне опустила глаза и молчала.

— Ладно, хорошо, — сказал уже совершенно трезво Динар, — рассказывайте. Конкретно, мне надо знать, как развиваются их с бароном отношения. Они дружат? Или питают более нежные чувства? И как скоро вы снова пойдете к барону? Хорошо бы в следующий уик-энд там же, в замке, и хорошо бы вы, дорогая, ушли пораньше… Я понятно говорю?

Анне лихорадочно пыталась решить, какой тон ей взять и что именно лучше сказать. Но не надо ничего придумывать, сказать, как есть, и Динару это должно понравиться, он не станет мучить Наташу и будет ждать еще неделю… А там надо как-то завести разговор о картинах… Она сама пойдет к Рихарду и приоткроет ему тайну. Он, несомненно, пожалеет Наташу… А там… кто знает?..

— Да, они с интересом относятся друг к другу, тем более что мадам Натали прекрасно разбирается в живописи, и они с бароном нашли общий язык. Он снова показывал ей галерею, в которую не всякого пускает, да еще второй раз… — Анне замолчала, а Динар, с удовольствием повертев головой, расстегнул ворот рубашки и растянул галстук.

— Ну, что ты скажешь, друг мой Колька? — спросил Динар, поворачиваясь к Проскурникову.

Проскурников сказал как бы равнодушно:

— Зохочет или нет барон передать нам русских художников — сделает это безотносительно тебя, Наташи или этой милой дамы. Хоть выходи Наташа за него замуж! А дружба, друг мой, не повод для серьезных сделок. Вот так. И давай уйдем. Не будем утомлять Аннелоре заниматься своими делами.

Аннелоре даже замерла от такого актерства. И не глупого притом. Она почти поверила, что он говорит искренне… Но разве это не он говорил: «Торопись, торопись, Динар…» Надо пойти к Натали завтра прямо с утра! Рано. Пока не явились эти». А что они не были там — она поняла. Боже, в какую же сеть она попала!

А господа уже откланивались. Она заперла за ними дверь, заплакала и неожиданно вспомнила Сторма — хоть кто-то бы был с ней!

* * *

Наташа еще спала крепчайшим сном, когда Анне позвонила в дверь.

Сначала она даже не могла понять, что к чему, но наконец кое-как придя в себя, пошла открывать.

Она увидела почти так же заспанную Анне, одетую кое-как и с тревогой на лице. Анне сразу же с порога стала извиняться, что немыслимо рано, но у нее есть причины…

Наташа прервала ее излияния и коротко сказала:

— Проходите. Только не в комнату, а на террасу (у нее на первом этаже была огромная терраса с цельными стеклами во всю стену, эркерами и деревянной обшивкой, там, как поняла Наташа, никаких жучков не было).

Наташа сварила кофе, включила калорифер и села выслушать Аннелоре. Та коротко обрисовала вчерашнюю их беседу и только подошла к тому, что Проскурников играет «другую сторону луны», как в дверь застучали настойчиво и по-хозяйски. Аннелоре всполошилась:

— Это они!

Наташа криво усмехнулась:

— Только припозднились немного, не надо столько спать…

Она отвела Анне наверх и, сказав «я вас позову», оставила ее одну. Анне же опять, как мышка, стала искать щели и щелочки, чтобы услышать хоть что-то из гостиной.

Встретила Наташа приятелей удивлением вполне неподдельным: во-первых, рано и без звонка, а она в утреннем халате, во-вторых, она отлично разыграла удивление, увидев улыбающегося Проскурникова. Динар сполна поверил этому удивлению и был рад, что общипанная курица — такое имя теперь имела Анне — не успела Наташку ни о чем предупредить!