Западное христианство. Взгляд с Востока

В 1516 г., после десятилетнего пребывания в Гларусе, вследствие неудовольствия, вызванного его вмешательством в политические дела, Цвингли перешел на место проповедника монастыря Святой Марии в Эйнзидельне, славившегося между прочим своей чудотворной иконой Божией Матери, к которой стекалось множество паломников из окрестных областей. Здесь для Цвингли наступила вторая стадия его реформаторского развития. Реформаторские идеи не оставили его и здесь, только теперь, в отличие от жизни в бойком Гларусе с ее живыми политическими интересами, он, стоя в стороне от шумной политической жизни, получил возможность глубже, чем прежде, вникнуть собственно в церковную сторону реформы, остановиться на более фундаментальных религиозных вопросах, как, например, о спасении и о значении для этой цели паломничества. Цвингли проповедует, что прощение грехов приобретается не паломничеством к святыням, а исправлением жизни, истинным покаянием и нравственной переменой. Между прочим, уже в это время он пришел к решению проповедовать одно чистое Слово Божие и положил за правило излагать и объяснять каждый раз дневное Евангелие. В это же время он неоднократно, но без огласки делал представления кардиналам и епископам о том, что «пора начать отмену злоупотреблений, а иначе они сами падут, но с великим возмущением мира».

Собственно реформаторская деятельность Цвингли начинается на третьем месте его служения – в Цюрихе, куда он перешел на должность священника при местном соборе в 1518 г. Здесь в первой же проповеди Цвингли объявил, что будет излагать историю жизни Спасителя по Евангелию от Матфея, «чтобы открыть народу так долго скрываемую в ущерб чести Божией силу Христову, причем в толковании будет руководствоваться вместо всяких человеческих авторитетов духом самого же Писания». В дальнейших своих беседах он развивал мысль о спасающей вере во Христа как единого Избавителя, восставал против несогласных с этой верой церковных злоупотреблений, энергично призывал к исправлению нравов, в котором видел средство к сохранению политической свободы, хотя не отвергал еще Священного Предания, и, сомневаясь теоретически в богоустановленности папской власти, принял звание папского капеллана и получал (до 1520 г.) пенсию от папы.

В это время (1519 г.) в Германии уже широко распространилось новое слово Лютера и имя виттенбергского реформатора было у всех на устах. Сознание необходимости реформ сделалось общим, и проповедь Цвингли находила для себя подготовленную почву. Когда реформационный характер проповеди Цвингли обратил на себя внимание, противники тотчас же обозвали его учение «лютеранской ересью». Это название вызвало со стороны цюрихского проповедника возражения и объяснения, интересные для решения вопроса о самостоятельности его идей. Цвингли настойчиво защищает свою позицию независимости от Лютера в течение всей своей жизни. «Мы имеем полное уважение к Мартину Лютеру, но что мы имеем общего с ним, то было уже нашим убеждением, когда мы еще не знали его имени», – говорил он. Цвингли решительно уверял, что начал проповедовать Евангелие еще в 1516 г. и что если его учение похоже на лютеранство, то причина этого в том, что оба они черпали свою проповедь из одного источника – из Христа и из Павла. Почему же тогда не назвать его павлистом? «Не хочу я, – заявлял он, – чтобы паписты называли меня лютеранином, потому что я учение Христа узнал не от Лютера, а из самого Слова Божия». В 1527 г., отвечая на заявление Лютера, что без него он не пришел бы к познанию спасения, Цвингли ответил: «Свидетельствую перед Богом, что силу и сущность Евангелия узнал я частью из изучения Иоанна и Августина, частью из греческого текста посланий Павла, которые я еще 14 лет тому назад списал для себя, между тем как ты начал господствовать только 8 лет тому назад».

Цвингли приветствовал в Лютере сильного союзника в общем деле, но стоял на том, что Евангелием обязан только Богу. Лютеранские исследователи в своем желании сохранить первенство за Лютером обыкновенно не придают большого значения этим заявлениям Цвингли о самом себе, но так как ложь была не в характере швейцарского реформатора, то они видят в них только результат заблуждения, вследствие которого Цвингли переносит в прошлое многое из последующего, и, ссылаясь на то, что сочинения Лютера в то время были широко распространены, говорят по крайней мере о непрямой зависимости Цвингли от идей Лютера. Реформатские историки, наоборот, защищают самостоятельность Цвингли. Средний путь занимают исследователи, которые, как, например, реформат Мюллер, представляют дело так, что в главном Цвингли был самостоятельным, а основные мысли его евангельской проповеди – уверенность в спасении, основанная на Боге, на жертве Христа, на Писании, – были у него еще до выступления Лютера, однако только под влиянием последнего мысли эти получили углубление и были оплодотворены проповедью Лютера, так что без нее дело реформации Цвингли не достигло бы своего полного раскрытия.