Западное приграничье. Политбюро ЦК ВКП(б) и отношения СССР с западными соседними государствами, 1928–1934

Летом 1930 г. сложившаяся система дала крупный сбой. В конце августа 1931 г. руководство НКИД консолидировано выступило против вступления в переговоры с Польшей о заключении пакта ненападения. Ни аргументы, ни выводы, представленные в записках НКИД по этому поводу не удовлетворили Сталина и его коллег по Политбюро. Затребовав «новые данные от НКИД о Польше», Л.М. Каганович убедился: «Никаких серьезных материалов у них нет»[1918]. В результате принятие желаемого Сталину решения заняло почти месяц, и оно основывалось скорее на видении внутриполитической ситуации, нежели на понимании международных последствий такого решения[1919]. Лишь несколько месяцев спустя Генеральный секретарь смог убедиться, каким серьезным ударом явились переговоры о гарантийном пакте с Польшей для увядающего германо-советского сотрудничества, о чем Литвинов и его коллеги своевременно предупреждали Кремль. Эти события послужили важным уроком для руководителей Политбюро, предпринявших в конце 1931 – начале 1932 г. серьезные меры по укреплению механизма подготовки и принятия внешнеполитических решений. Первое направление состояло в создании новых комиссий Политбюро, компетенция которых, судя по их названию и составу, далеко выходила за рамки руководства переговорами со странами-лимитрофами о пактах ненападения. 22 ноября была организована комиссия Сталина, Молотова и Кагановича, месяцем позже в нее вошел Орджоникидзе. Судя по неясности формулировок постановления Политбюро и своему составу, эта комиссия была наделена широчайшими внешнеполитическими полномочиями[1920]. Четырьмя днями позже была создана комиссия «по советско-польским делам», в которую вошли два руководителя Политбюро (Сталин и Молотов) и НКИД (Литвинов и Стомоняков). Непосредственным поводом к ее образованию послужило обращенное к Сталину высказывание наркома о том, что было «полезным образовать небольшую комиссию Политбюро для дальнейшего руководства переговорами» с Польшей, однако название комиссии позволяет считать, что круг подлежащих ее ведению вопросов был существенно шире[1921]. По всей вероятности, именно двумя названными комиссиями принимались все основные решения о переговорах с западными соседями СССР о заключении договоров ненападения в 1932 г. Несколько позже был создан другой орган Политбюро, получивший широкие полномочия в международной сфере, – «комиссия т. Молотова по делам внешней торговли» (или «комиссия т. Молотова по иностранным делам»)[1922].

Материалы Политбюро конца 1931 г. указывают, что в то время окончательно сложился триумвират Генерального секретаря – руководителя Политбюро ЦК ВКП(б), Секретаря ЦК – руководителя Оргбюро и Секретариата и Председателя СНК СССР, которым принадлежало решающее слово в принятии внешнеполитических решений. Остается неясным, обладали ли они (или созданные в конце 1931 г. комиссии Политбюро) собственным аппаратом, способным осуществлять экспертизу и подготовку принимаемых ими решений, наладить контроль за их исполнением. К отрицательному суждению на этот счет склоняет привлечение к внешнеполитическим делам руководителя «Известий» И.М. Гронского, а также его коллег – членов редколлегии Раевского, Радека, других журналистов «Известий», имевших опыт дипломатической работы и секретных миссий. На рубеже 1931–1932 гг. Гронский на короткое время оказался едва ли не главным советником Генерального секретаря по проблемам как Дальнего Востока, так и Ближнего Запада[1923]. Одновременно вызревало новое решение.