Западный зной

— Под «крышей» Внешторга. Тогда практиковались подобные вещи. Все советские учреждения были «крышей» для наших сотрудников. Как и все наши курьерские пункты, представители информационных агентств, газет и журналов. В любой стране мира, где мы работали, нас вычисляли уже через несколько месяцев. Это была такая игра в угадайку. Все знают, что и американцы, и англичане, и французы играют в эту игру. Кроме сотрудников посольства есть много других представителей, которые работают в двух учреждениях «по совместительству». На разведку и на свое учреждение.

— Вы писали отчеты о встречах с Дровосеком?

— Нет. Я только докладывал об этом Слепцову.

— Вы уверены, что никто не знал о ваших встречах в Финляндии?

— Уверен, что знали, — возразил Жажин. — Знал наш резидент в Стокгольме и резидент внешней разведки в Хельсинки. Меня потом несколько раз вызывали во внешнюю контрразведку и спрашивали про Дровосека. Но я не знал, кто этот человек и кем он работал. Моя задача была всего лишь вовремя доставлять информацию.

— У вас были свои информаторы?

— Двое. Но это были обычные торговые агенты. Одного арестовали в девяностом году. Его осудили, кажется, на пять лет. Другой уехал из страны, но его задержали в Дании.

— Значит, оба ваших информатора были провалены? — уточнил Караев.

— Выходит, что так, — негромко признался Жажин, — но это случилось, уже когда меня не было в Швеции. И провалились не только эти двое, но и вся сеть нашей агентуры в стране. Я не знаю, как это случилось, но за своих информаторов я мог отвечать. Это были надежные люди.

— Вам не кажется, что кто-то мог выдать всех ваших информаторов?

— Я об этом много думал. Но если их выдали, то сделали очень умно. Дождались, когда я уеду. И только потом их обоих взяли. Я не думаю, что шведы ко мне так хорошо относились.

— Поясните, что вы хотите сказать?

— Получается, что шведская контрразведка специально выжидала и не трогала именно моих информаторов, тогда как вся сеть была полностью парализована. Но это невозможно. Я не занимал такого большого положения в нашем представительстве в Швеции. И ради меня они бы не пошли на такую игру. Я думаю, что это обычное совпадение.

— Вы не подумали, что вас сознательно оберегали?

— Именно об этом я и подумал. Но такого не могло быть в принципе. Шведы знали, что я слишком незначительная фигура, чтобы вести со мной такую сложную игру.

«Не с ним, — убежденно подумал Караев, — конечно, не с ним». Теперь все становится ясным. Они намеренно не трогали информаторов Жажина, чтобы не вызывать подозрений у советской стороны. Слепцов использовал Жажина в качестве источника связи с этим Дровосеком, который вполне мог быть двойным агентом или вообще не агентом. Но структура резидентуры была построена таким образом, что знать об этом обычный офицер Жажин не имел права. Это была прерогатива самого Слепцова, который мог даже указывать в своих донесениях о получении ценной информации от одного из своих агентов. Они не трогали информаторов Жажина, чтобы оберегать Слепцова. В разведке подобное часто происходит, иначе Слепцова могли бы быстро вычислить.

— Скажите мне, Николай, вам никогда не казалось, что Слепцов использовал вас для своих личных целей?

— Нет. В те времена все были идейными. Мы верили в идею, за которую работали. Нет. Меня никто не мог использовать.

— Что говорил вам Слепцов в последний вечер, когда вы с ним виделись?

— Спрашивал о жизни. Жаловался, что устал. Постарел. Я его успокаивал. Потом я взял у него взаймы тысячу рублей. У меня сейчас проблемы. Но я верну деньги его вдове…

— Он не спросил, зачем вам деньги?

— Нет. Он дал мне деньги. Две пятисотрублевки. А потом еще улыбнулся и сказал, что он мой должник. Но я понимаю, что он вспомнил нашу хорошую работу в Швеции и таким способом просто благодарил меня за наше сотрудничество.

— Он так и сказал, что «ваш должник»?

— Да, — кивнул Жажин, — но я так не считаю. Мы все работали на благо…

Он еще продолжал говорить. Караев откинулся на спинку стула, достал носовой платок, вытирая лицо.

«Он его использовал, — понял Тимур, — все так и было. Поэтому во внешней контрразведке не смогли выйти на возможного связного Слепцова и его контакты с зарубежными разведками. Слепцов выстроил почти безупречную систему связи, при которой использовал возможного двойного агента, с одной стороны, и своего связного — с другой. Внешне все выглядело благопристойно. Получение информации, передача инструкции. На самом деле все могло быть с точностью до наоборот. Это сам Слепцов получал инструкции, пересылая нужные сведения. Именно поэтому они так оберегали информаторов Жажина, чтобы не подставлять самого Слепцова».

Он взглянул на Иосифа Наумовича. Тот понял по его взгляду, что допрос закончен.

— Что-то выяснили? — уточнил психолог.

— Похоже, что да. Вы его отпустите?

— Только завтра вечером. Но он не будет помнить о нашей встрече. Только отрывочные воспоминания. Завтра он вернется к себе домой. И ему будет казаться, что все происшедшее с ним всего лишь кошмарный сон.