Запах денег

— Наверное, не было, — чешу я в затылке. — Или, может и был, да только глубоко законспирированный и не разоблачённый. Поэтому, например, я о нём ничего и не слышал.

— Но некто Егор Брагин из твоего времени не повернул историю туда, куда ты хочешь её повернуть, правильно?

— Не повернул. Он вообще под колёсами «Колхиды» сгинул. А если нет, могли и хлопнуть. Может, вот этот калмыцкий ассасин довёл дело до конца и не стало Егора Брагина с его идеями. Всякое возможно…

— Тьфу на вас, — хмурится Большак. — Насколько я знаю, и дело на «Ждановской» в твоём мире иначе развивалось, чем теперь, да? И потерпевший там у вас не выжил, в отличие от нашего здешнего. Правильно?

— Правильно, дядя Юра, и это вселяет оптимизм. Ну что, ещё по маленькой? Остался там кофеёк?

Мы пьём ещё кофе, едим печенье, разговариваем, размышляем и, ничего не придумав, прощаемся до вечера. Надо бы с Валей дорешить, но блин, вот вообще не хочется с ней сейчас тереть что-то, а уж тереться — и подавно.

Еду к Рыбкину.

В опорном пункте шумно. В одном из кабинетов, похоже, усиленно ждут Новый год. А он всё никак не наступает.

— А-а-а, — кивает Гена, вскользь пробегая по мне взглядом, — недострелённый? Проходи. Только что звонили. Значит так, «Москвичонок» твой принадлежит гражданке Ангелине Ивановне Шварц, сорок второго года рождения. Прописана по адресу Пионерский бульвар восемнадцать, квартира…

— Гена, ну чё, тебя сколько ждать? — вбегает растрёпанный сержант. — Ты чё работаешь что ли? Ну, ты, мля, даёшь. Запри ты его в курилке, а после праздников разберёшься.

— Щас-щас, — кивает ему Гена, — иди, не сношай мозг, Кардович. Начинайте, приду скоро. Квартира тридцать три. Записал?

— Запомнил. Благодарю тебя, отец.

— Знаешь такую?

— Ангелину Ивановну Шварц? Нет, не знаю. Но теперь точно познакомлюсь. Старовата для меня…

— Я те дам, старовата, — он грозит мне пальцем. — Вон дома молодуха ждёт.

— Ага, это точно. Машина не в угоне?

— Тьфу! А чё сразу не мог спросить?

— Ну, дядя Гена, ты же целый капитан, мог бы и сам дотумкать.

Рыбкин снимает трубку и начинает крутить диск.

— Генка! — орут из отдавшихся празднику кабинетов и сопровождают призыв искрящим многообразием матерных комбинаций.

— Во дают, — хмыкает Гена. — Слыхал, как завернули?

— В кабинет заглядывает Хаблюк.

— А-а-а… — произносит он точно таким же тоном, как Гена минуту назад и также скользит по мне невидящим оком. — Ген, тебя, вообще-то ждут все! Ты тут не ох*ел, гражданин начальник? Там продукт стынет, между прочим.

Он произносит это своим обычным тоном недовольного задиры, постоянно ожидающего наезда. В стиле «а чё я-то?» Ещё и нижнюю губу выпячивает.

— Привет, Михаил! — улыбаюсь я постоянству его имиджа.

Как там было про имидж и жажду? У него и то, и другое, короче…

— Здорово, — недовольно бросает он, буравя Гену взглядом и не глядя на меня. — Ну чё, алё!

— Хаблюк, мля! Приду сейчас. Давай отсюда! Ой… Не, Виталий Петрович, это я не тебе…

Он смеётся в трубку и, одновременно, глядит на Хаблюка как зверь и запускает в него линейкой. Тот закатывает глаза и, высоко подняв голову, медленно и вальяжно, как борец после тренировки, выходит за дверь.

— Да я вот уточнить хотел, — непривычно любезно говорит Гена. — А машина не в угоне, случайно?

Из трубки доносится поток громких высказываний. Я, конечно, не могу разобрать, что именно там кричат, но ясно, что-то очень неприличное.

— Да ладно тебе, Виталь… Хорош, орать-то!!! Ты смотри давай… А, понял… ладно… хорошо, подожду…

Он кладёт трубку и трёт ладонью шею, будто этот Виталий Петрович приложил его не словами, а вполне конкретно намылил шею.

— Вот, — недовольно смотрит он на меня. — Вечно через тебя херня какая-нибудь. Эти ещё…

Из-за стены опять несётся призыв немедленно влиться в коллектив.

— Гена, — ты же не пьёшь, — взываю я к нему.

— Кто это тебе сказал? — нервно вздёргивается он. — С Лариской уже перетёр?

— Хорош гнать, ты сам мне и сказал, а с Лариской твоей я не говорил и не видел её сто лет уже. А на машине этой подозреваемый скрылся. Тот, что пытается твою дочь вдовой сделать.

— Да понял я уже, понял, что не просто так.

— И про паспорта не забудь, пожалуйста.

— Ну, это не сегодня, — решительно машет он, как чувак на плакате, бескомпромиссно отвергающий рюмку с водкой.

Трезвость — норма жизни! Звонит телефон.

— Капитан Рыбкин… Ага… Понял… Да. Ладно, спасибо большое. Виталик, буду должен.

Он кладёт трубку на рычаг.

— Слыхал? — кивает он мне. — Из-за тебя должен буду. Машина в угоне не числится, так что всё чисто.

— Отлично. Спасибо, дядя Гена.

— «Спасибо» тебе, — сердится он. — У человека, можно сказать, единственный праздник в году, а ты… Ладно, если вопросов больше нет, давай, иди, а я к коллективу примкну. Временно. А вечером поговорим, если что.

Сантименты — это не про Гену вообще, ну и ладно, хорошо и так. Итак. Вот адрес. Есть некая гражданка Шварц Ангелина Ивановна. Я с ней не знаком, а вот она меня, похоже, недолюбливает. Впрочем, она, скорее всего, и ни при чём. Возможно, кто-то на машине по доверенности ездит. Купил типа по генеральной и катается в своё удовольствие. Всё возможно.