Запах креозота

Но какое духовное наследие оставили. А путешественники: Марко Поло, Миклухо-Маклай, Пржевальский. Не летали со скоростью звука по планете они. А сколько всего увидели они. И как увидели!

Женщины-декабристки по полгода на пересылках сидели, по году – в санях. Какая напрасная вроде бы трата времени. А на самом деле?

Разве сравнимо то, что они сделали с тем, что творим мы, мечущиеся по лику земли, как угорелые.

Суета сует.

Янусы

Мне в жизни доводилось встречаться, даже работать, общаться, обмениваться мнениями со многими великими людьми. Великими как в смысле великие духом, так и великими подлецами. Назвать их имена? Потом, может быть, когда сам освобожусь от комплекса двуликого Януса, который нет-нет да и во мне пробуждается по игре обстоятельств.

Пока же, думаю, есть смысл привести интервью, которое дал я не столь давно выпускникам факультета журналистики МГУ им. М.В.Ломоносова. Ребята, бравшие его, сказали, что в итоге, по формату, интервью получилось больше похожим на «мастер-класс», данный профессионалом. Не возражаю.

Итак:

СУТЬ ЧЕЛОВЕКА

Аннотация:

Данная публикация – это размышления бывшего сотрудника газеты «Сельская жизнь», экс-редактора журнала «Президентский контроль», члена Академии российской литературы Геннадия Александровича Пискарева о профессии и ответственности журналиста перед обществом.

Корр.: Геннадий Александрович, Как Вы пришли в профессию? Насколько мы знаем, Вы заканчивали факультет журналистики МГУ. Почему Вы выбрали именно его?

Г.А.: Да видите, как случилось… Я родился в деревне, довольно глухой, жители которой тогда читали единственную газету – районную. «Буйский ударник» называлась. Туда-то я и написал первую свою заметку, возмущенный тем, что налоговый агент – Федя Медведев начал с моей матери – вдовы-солдатки – драть бездетный налог. Каким-то образом довелось узнать, или догадался, что такой налог не должен взыскиваться с женщины, потерявшей на фронте мужа. Кстати, я учился тогда в третьем классе.

Корр.: В третьем классе?

Г.А.: Да, Федю, конечно, с работы не сняли: непросто ведь найти на должность мытаря человека с собачьей хваткой; но наши мужики меры приняли.

Подстерегли лихоимца в овраге и устроили «темную». Потом, спустя годы, я уже учился здесь на факультете, Федя приходил ко мне, хотел завести дружбу.

Так что правильно говорят: всё начинается в детстве. Моё послевоенное детство, в обыденности корявое и скупое, расцвечивалось, утеплялось величайшей благодатью, разлитой в окружающей нас природе. И ещё: босоногое, рвано-латаное детство моё выпало на великие годы истинного победного ликования. Это было время встреч с настоящими героями войны, немногими вернувшимися с фронта, односельчанами – отмытыми от окопной грязи и пороховой копоти, с отливающими золотом и огненным рубиновым блеском медалями и орденами на выцветших до бела гимнастёрках. О, как хотелось, чтобы мир узнал про них. А то, что же получается: в школе мы чтили память сыновей итальянского антифашиста Чарльза Деви, который потерял на войне семерых детей, а вот о шестерых сыновьях моего деда, сложивших головы, кто на родной земле, а кто и за пограничными столбами отечества, – чего-то нигде кроме как в моей деревне, и не говорят.

Понятно, о том, чтобы стать журналистом, я тогда не помышлял. Деревенское общество практичное, реальное, ориентировало нас на получение профессий, способных дать сразу надёжный материальный фундамент. Вот тракторист, шофёр – это да, а о журналистике у нас не ведали ни сном ни духом.

Стихи писал. О любви. К однокласснице.

«Стал для меня твой образ нежный,
Богиня из 8 «В»,
Как оберег души мятежной
И хрупкой, как роса в траве».

Потом я узнал, что написал стихи тем же размером, что и Пушкин в своём творении «Я помню чудное мгновенье». Что ж, настоящая любовь, видимо, у всех одинаковая.

Корр.: Как случилось так, что Вы поняли «всё я – журналист, я – писатель?!»

Г.А.: Наверное, после того, как я отслужил в армии и оказался в городе Обнинске, где первая атомная станция была построена. Работал машинистом на криогенной станции. Вокруг люди ученые, засекреченные, но очень какие интересные в общении.

Знатоки литературы, истории, философии. Об одном таком ученом, лауреате Сталинской премии (в Челябинске-40 делал вместе с Курчатовым атомную бомбу) Николае Лебедеве я написал восхищенный материал в городскую газету. Не об основной его работе, конечно, писал я (этого делать было нельзя), а о мастерстве ученого как художника-портретиста.