Запах медовых трав

Конечно, Мэн знала, она права, но не решалась возразить отцу. Попробуй сказать лишь слово — и тебя назовут молодым побегом, который осмеливается заглушить старый бамбук, или пяткой, которая поучает язык. Все эти мысли проносились в голове Мэн, а коромысло все еще оставалось на плече. Потом ноги Мэн как-то сами собой зашагали по тропинке. Вслед ей несся ворчливый голос старика, но Мэн старалась не слышать его. Все бойчее раскачивались корзины на коромысле.

Каждый вечер, как только в домах загорятся огни, деревянная колотушка созывает народ на собрание Союза трудовой молодежи, собрание Союза женщин или бригады трудовой взаимопомощи. Всюду слышится крылатая фраза: «Будем бороться с засухой!» Участок в семь сао, который засеяла Мэн, уже дал всходы высотой с ладонь. На других участках, где по примеру Мэн тоже посадили рис, появились ростки высотой в толщину пальца.

В селении говорили:

— Эта Мэн всего два года назад стала завязывать волосы пучком, а уже далеко видит. Взгляните-ка на ее поле! Ведь все говорили, что урожая не будет, а сами сидели и ждали дождя.

Подружки, встречая Мэн, тоже хвалили ее:

— У тебя на поле замечательные всходы!

Мэн опускала голову и застенчиво улыбалась.

— Но многие еще не верят, — тихо отвечала она.

Каждый день Мэн выходила в поле. Мертвенно-серые краски постепенно стали сменяться живыми, зелеными. А сегодня откуда-то вдруг повеяло ветерком. Молча шагая через волнующееся поле, Мэн радовалась. К вечеру она неожиданно встретила Лонга.

— Когда ты будешь жать рис на этом участке, не забудь позвать меня, — как всегда, сказал он. — Я помогу тебе.

Мэн только собралась было ответить Лонгу, но тот уже исчез. Мэн помнила, что на собрании бригада Лонга была против того, чтобы сажать рис сейчас. Наверное, Лонг смеется над ней, и отвечать ему совсем незачем.

«Так думает не один Лонг, — размышляла Мэн. — Сомневающихся в селении еще немало. Поэтому, если на моем участке не будет урожая, то это принесет вред всему делу». Девушка не отрываясь смотрела вслед Лонгу, но вдруг за спиной раздался голос подружки:

— Мэн, а ты потом, когда соберешь урожай, свари рис да пошли его в бамбуковой трубке Лонгу в подарок.

Это была Тхай. Они с Мэн одногодки и неразлучные подруги. Мэн обернулась:

— Я пошлю ему трубку половы!

— А почему же вы с ним каждый вечер назначаете здесь свидание?

— Свидание? Да это он сам приходит сюда каждый раз, скажет одни и те же слова, будто с полем разговаривает, и исчезнет.

Подруги весело рассмеялись. Два белых аиста, увидев зеленеющее поле, собрались было приземлиться, но девичий смех спугнул их, и, совершив круг в небесной вышине, они улетели.

Тени девушек на земле протянулись через все поле. Западная гора уже поглотила половину солнечного диска. Закатные лучи били прямо в глаза. Крепчал ветер. Он раздувал длинные платья девушек, перетянутые поясами цвета индиго. Черная туча повисла над горами и скрыла солнце. Раскатисто загремел небесный барабан. Мальчишки стали подгонять буйволов. Люди засуетились возле домов. Женщины торопливо свертывали сплетенные из бамбука подстилки, дети снимали с веревок белье. Потемневшее небо озарила молния. На землю пролился первый летний ливень. Все спешили наполнить дождевой водой бамбуковые сосуды, лица людей просветлели. В этот вечер не было никаких собраний. Смолкли разговоры о борьбе против засухи и жалобы на немилосердное небо, люди наконец-то заснули спокойным сном. Никто не слышал, как ветер и дождь шумели в бамбуковой роще на окраине селения.

Рано поутру зазвенели голоса — люди выгоняли буйволов на поля. По горным террасам, переливаясь через межи, бежали светлые струйки воды. Старый Тэп, поднявшись с постели, раскрыл старинный китайский календарь и стал перелистывать страницы.

— Сегодня, в четвертый день десятеричного цикла, пошел дождь. Значит, в этом году будет плохой урожай, — пробормотал он.

Положив календарь на колени, старик поднял глаза, чтобы взглянуть, что делается на полях. Там уже ходили буйволы, разбрызгивая воду. На лице старика появилась улыбка. Она выражала одновременно и робкий укор небу, которое нарушило «святое» предопределение старинного календаря, и радость оттого, что земля напиталась водой.

Все радовались, только одна Мэн была недовольна. Возвратившись с работы, она поела и вышла на крыльцо. Сложив руки на поясе, она смотрела на поля. Зелень рисовых ростков сливалась с блеском воды, затопившей поля. Прекрасная картина, достойная стихов. Но Мэн вздыхала и хмурилась. Сегодня каждый, кто проходил мимо ее поля, перешагивал через межу и останавливался, и все повторяли одно и то же:

— Рисовые росточки совсем залило водой. Пропали труды нашей Мэн. Ни к чему все эти ее затеи!

А те из ее сверстников, которые и раньше были не согласны с Мэн, теперь, останавливаясь у межи, громко говорили:

— Ударники «пятьдесят восьмого года» в других местах сами орошают землю вместо дождя, они выжимают воду из земли, а у нас выжимают рис из котелков да превращают горные поля в равнинные.