Запах псины

Затем я попросил Серого припомнить окончание последней встречи мамаши со злостным конкурентом. Серый дурачка не включал, сообразил, куда клоню, рассказал про приступ астмы, который прихватил мамашу в конце делового разговора с Серым. Причём приступ Серый описал в красках и деталях. Приступ со слов Серого выглядел таким диким, что Серый хотел вызвать “скорую”, но Оксана сказала, что управится сама, а вот Серому уже пора уходить. Серый упираться не стал, ушёл.

Я Серого выслушал, затем взял слово.

– Мамашу колотило ещё минут пять после вашего ухода. Вам повезло. Умри она тогда, пятно легло бы на вас. Ведь приступ начался из-за вас.

– За такое не садят. Вы говорите, что мамашу отпустило через пять минут? А где была Оксана?

– Рядом с мамашей.

– И никуда не отходила? Даже в туалет?

– Если верить Оксане, то нет. Я спрашивал.

– Надо же, какая терпеливая! Я бы не выдержал.

– У вас такой вид, будто вы что-то вспомнили. Что-то интересное для нашего дела?

– Нет, ничего я не вспомнил. Если я ушёл где-то в половине одиннадцатого, а мамашу колотило ещё пять минут, то получается, что мамашу отпустило где-то без двадцати пяти, верно? А когда в неткафе заказали эсэмэску? В одиннадцать?

Я кивнул. Серый посмотрел в небо.

– Хм… А где находится неткафе? Сколько туда ехать от дома Оксаны на такси?

– Минут пятнадцать, если не в рабочую перевозку.

Серый задумался. Через минуту улыбнулся, только радости в той улыбке было как задорных ноток в похоронном марше. Причину мрачной улыбки Серый пояснил. Мол, понял, что попал под подозрение. Ведь Серый ушёл от мамаши за полчаса до заказа эсэмэски. Времени, чтобы доехать до неткафе, у Серого было навалом. Где Серый гулял в момент заказа эсэмэски, доказать не сможет. Что бы Серый ни сказал, нужны доказательства, свидетели. У Серого нет ни тех, ни других. Потому и говорить, где был, Серый не станет. Какой смысл?

Я напомнил, что у Серого наклюнулся неслабый мотив. Ведь Серый знал, что если мамаша умрёт, то детишки торговлю завалят. Значит, будку продадут Серому. Чужой в такой глуши будку не купит, а Серому выгодно иметь два магазина друг напротив друга с разными ценами на одинаковый товар. Как ни крути, а от смерти мамаши Серый выигрывал. Потому лучше бы Серому подумать, и свидетелей своего алиби таки найти.

Серый потёр затылок, предложил разговор закончить. Алиби от пустой болтовни Серому всё равно не добавится, ну а мотив… Серый уверен, что такой мотив судью в худшем случае рассмешит. И по большому счёту Серому волноваться не о чём. Серый знает, что эсэмэску не заказывал, а потому спокоен.

На моё предложение оставить изображение фейса на память камеры моего мобильника Серый согласился без раздумий. Сказал, что я могу щёлкать мобильником хоть до вечера, и совать фотку Серого кому угодно. Мол, опознать в Сером заказчика эсэмэски сможет лишь больной на голову.

После фотосессии я с Серым расстался.

На выходе из рынка я подумал, что поход за уликами не удался. Как пришёл, так и ушёл: с одними подозрениями. Разве что подозрений добавилось. Димон оказался столь отпетым тунеядцем, что ненавидеть требовательную мамашу мог не только до эсэмэски, а и до открытого саботажа. Серый кроме досады на отказ мамаши продать будку получил ещё один мотив: смерть мамаши сделку не только ускоряла, а и удешевляла.

Мотивов добавилось, вот только и Серый, и Димон навряд ли знали о мамашиной аллергии. Потому если эсэмэску и заказывали, то наобум, авось сработает. Даже минимальной уверенности в смертельном эффекте от эсэмэски ни у Серого, ни у Димона быть не могло. Со столь ненадёжным способом убийства ни один казённый следователь связываться не станет.

С другой стороны, ни у Серого, ни у Димона алиби на момент заказа эсэмэски не нашлось.

*

*

Для очистки совести я смотался в неткафе, показал админу фотки Серого и Димона. Ни того, ни другого админ не видел. Насчёт Димона админ заметил, что уж парня с такой свирепой косинкой во взгляде запомнил бы наверняка.

На выходе из неткафе я позвонил Оксане, спросил, когда дома будет Лёва. Оксана сказала, что Лёва подъедет к шести, и что ей надо со мной срочно переговорить. Я пообещал быть к шести. Оксана пообещала ждать с нетерпением.

Не успел я нажать на красную кнопку мобильника после разговора с Оксаной, как позвонил Димон. Когда Димон пролепетал “Драсьте!” я понял, что собеседник взволнован не на шутку. Я счёл разговор важным, попросил Димона секунду обождать, припарковался, затем разговор продолжил.

– Димон, что у вас стряслось? Голос у вас не ахти.

– Вы не могли бы на автовокзал с моей фоткой не ездить? Или вы уже…

– Не успел.

– Отлично! Вы понимаете… Там, на автовокзале, есть бильярдная. У меня там должок. Если вы начнёте тыкать им мою фотку и про меня расспрашивать, они могут подумать, что меня ищут и по другим долгам. Тогда они могут мне сказать, чтобы я вернул им долг срочно. А у меня денег нет.

– Хотите сказать, что восьмого в одиннадцать вы были в той бильярдной? Свидетели есть?