Запах серы

Палатки нашего лагеря стояли на широкой базальтовой площадке в южной части кратера. Место было выбрано по разным причинам. Прежде всего это была единственная ровная площадка в кратере, доступ снаружи к ней был самый легкий (а значит, столь же легок был и путь к отступлению). Жилье находилось в самом удаленном углу от озера, а следовательно, и от его ручьев и возможных взрывов. Единственное неудобство заключалось в том, что склон от озера вел именно в нашу сторону… И вот теперь это неудобство стало решающим: на пятую или шестую ночь широкий поток лавы остановился всего в 200 метрах от лагеря.

Ночные сборы внесли живинку в монотонную работу в кратере. Что брать? Главными для нас были вода, минимум пищи, записи, ампулы с пробами и коробки с образцами. Остальное весило тонны.

Я быстро изложил аварийный порядок работ. Действовать надо было с таким расчетом, чтобы, не дожидаясь прихода вертолета, суметь добраться до колодца Айн-Але. Мы вытащили из кратера картонные ящики с минеральной водой, уложив их за надежной стенкой 10-метровой высоты. Теперь по крайней мере нам не грозит перспектива умереть от жажды.

К счастью, на этом тревога кончилась. Поток огня застыл на невидимом рубеже и дальше не продвинулся. А в назначенный день мы с благодарным восторгом уловили в бирюзовом небе сначала далекое, а потом все более громкое тарахтение вертолета. Прямо не верилось! За нами прилетел наш друг Менгеша с сыном. Они привезли дивные припасы для пиршества, и мы справили его, как подобает!

Прежде чем покинуть благословенное место, мы устроили склад. Пятьсот литров воды, галеты и другую оставшуюся сухую еду, которую было бессмысленно везти назад в Джибути, мы оставили до следующей экспедиции. Боясь огненного разлива, мы поместили ящики в 5–6 метрах над базальтовым полом кратера на природных стеллажах, образованных эрозией в горизонтальных пластах.

Шесть недель спустя Маринелли и Барбери, воспользовавшись оказией, посетили Эрта-Але. Оказалось, что кратер за это время залило лавой, причем толщина потоков достигала 6 метров. Расплав поглотил не только оставленный нами несжигаемый мусор — 200-литровые бочки из-под горючего, бидоны, консервные банки и упаковочные полиэтиленовые мешки, но также любовно устроенный склад… Колоссальное извержение заполонило кратер, а затем через южные ворота вылило миллионы кубометров вулканического материала на склоны горы… Как хорошо, что нас при этом не оказалось там! Маринелли и его спутникам тоже повезло: рассчитывая на оставленный запас, они взяли с собой минимум воды, и оказалось, что огонь пощадил несколько картонных ящиков с бутылками. Поистине неоценимый подарок Эрта-Але!

Вскоре местные власти прислали бульдозер и проложили через лавовое поле дорогу прямо к кратеру. Теперь туда, к сожалению, можно въехать на «джипе»… Да, к сожалению, ибо отныне вулкану грозит участь других природных достопримечательностей, ставших местом туристского паломничества. Открылся также легкий доступ и так называемым вулканологам типа той супружеской пары, которую лет 5 назад я изгнал из экспедиции. Короткого времени, проведенного вместе, оказалось достаточно, чтобы убедиться в их полном невежестве и весьма своеобразном представлении о честности. Кстати, в дальнейшем они очень ловко воспользовались званием членов нашей группы и весьма преуспели в рекламном бизнесе. Так вот, теперь Эрта-Але был открыт для подобных деятелей…

Самым ярким воспоминанием об этом периоде останется у меня зрелище лавового озера в сумерках. Мы стояли на южном бруствере в каких-нибудь 3 метрах от светящейся поверхности. Ближе подойти было нельзя: лицо опалял жар. Солнце скрылось за зубчатой стеной кратера и больше не конкурировало с отблеском лавы. Но было еще достаточно светло, чтобы следить за всеми нюансами игры красок на трепетной поверхности. Чуть позже уже только желтые и красные сполохи прорезали тьму. И в этот миг мы отчетливо увидали то, что было абсолютно неразличимо днем при свете и что мне ни разу еще не удавалось увидеть ночью: тысячи и тысячи крохотных факелов, бесшумно устремлявших вверх свои язычки. По характерному прозрачно-голубому пламени угадывалось, что это горит водород или окись углерода. В короткий сумеречный час лучше всего замечаешь оттенки неистового микрокосма, коим является действующий вулкан; видно было, как в результате охлаждения образуется тонюсенькая корка на поверхности жидкого огня. А из бесчисленных пор формирующейся шкуры вылетали горючие газы, чтобы при соприкосновении с кислородом воздуха вспыхнуть мириадами голубоватых остроконечных факелов.