Запах снега

— Вы, воины, гляньте попристальнее, — негромко сказал паломник. — Тут нежитью несет.

— Как? — стражник потянул носом, замотал головой. — Эй, дед, что в корзинах?

— Так уголь. На каждый рынок…

— Дарковы прихвостни. Магию таят, — убежденно заявил паломник. — Вот этот босяк не человеком пахнет.

Лит и сообразить ничего не успел. Били его не сильно, должно быть брезговали. Дядьке Жору тоже врезали пару раз, чтоб не возражал. Потом воз и рассыпанные корзины остались позади. Лита куда-то вели, подбадривая тычками. От ударов копейных древков сильно заболело поврежденное ребро. Отупел, — не мог поверить, что это его, честного углежога, гонят по улице, подбадривая тычками и пинками сапог. Вокруг орали.

— Дарка поймали! — запомнился восторженный мальчишечий визг.

* * *

Опомнился Лит в каком-то сарае. Из-под двери дуло. Сидеть на тонкой и загаженной соломенной подстилке было неудобно. Сосед, старик, заросший бородой, боязливо отодвинулся в угол. Лит совершенно не обиделся — старикан выглядел бродяга бродягой, все время чесался. Видно, блохи заедали.

Что теперь будет? Лит попытался приладить на место оторванный клок штанов, — продралась одежка совсем неладно, — чуть ли не половина задницы наружу сияла. Что будет-то?!

Ни напугаться до конца, ни обдумать не успел. Криво сбитая дверь распахнулась, вошли стражники. Первым делом, пинками вышвырнули старого бродягу. Было слышно, как старик причитает во дворе. Вошел богато одетый господин с мечом у пояса.

— Этот, что ли? Эй, болван, живо скинул рубаху и сапоги. Ну?

Лит немедля стянул рубаху и разулся.

Господин кинул беглый взгляд:

— Если этот сопляк — дарк, то я — сиятельная ланон-ши. И не так уж сильно воняет. Гоните его взашей.

Старший охранник что-то зашептал на ухо благородному господину. Тот скривился:

— Так углежог или бродяга? Эй, к тебе, оборванец, обращаюсь.

— Углежог, ваша милость, — пробормотал Лит.

Господин пожал плечами:

— Тогда сиди. Хотя цена такому сопляку…

Он вышел. Брякнул засов. Лит ошеломленно уставился на дверь. Машинально шагнул к бочке, зачерпнул ладонью воды, хлебнул, но тут же выплюнул, — ощутимо несло мочой.

Впрочем, свежей водой юного углежога угостили почти тут же. Лит, фыркая, топтался в грязи у колодца, — двое стражников, ругаясь, с силой обдавали из ведра, третий доставал из колодца ведро за ведром ледяную воду.

Вымытого, мокрого до нитки Лита втолкнули в крошечную коморку:

— Жди, вонючка.

Углежог постоял у двери, — у ног натекла целая лужа. Впрочем, попортить в коморке было нечего. Стоял узкий стол, табурет, да грубоватый стул. В углу валялась куча тряпья. Поразмыслив, Лит осторожно примостился на табурете, и принялся оценивать урон, нанесенный штанам. Видят боги, починить одежду будет непросто.

Дверь резко распахнулась. Вошел человек, одетый неброско, но добротно.

— Эй, парень, да я вижу, искупали тебя на совесть, — человек покачал головой, шагнул к куче тряпья. Порывшись, выбрал измятый плащ. — Накинь. Кто бы ты ни был, мерзнуть не годится.

— Благодарствую, милорд, — Лит осторожно завернулся в плащ. Холодно и так не было, но отказываться от нежданной милости не стоило.

— Ну, рассказывай, кто такой, откуда взялся, отчего с дарками дружбу водишь?

— Милорд, да я с дарками сроду не дружил. Нету их у нас.

— Рассказывай, рассказывай. Только лгать не нужно.

Человек расспрашивал, улыбался доброжелательно. Литу особо скрывать было нечего, — рассказывал. Собеседник попался любознательный, — и все-то его интересовало. Лит рассказал и про трубовые костры, и про стоячие. Про работу с печью, и про то, чем уголь еловый от благородного дубового отличается. Человек про ремесло углежога знал мало, но слушал внимательно, — вроде как проверял. Наконец, вздохнул добродушно:

— Добрый ты малый, Лит, да только одичал совсем. Видишь, даже горожане тебя побить норовят. Ну, ничего, мы ошибку исправим. Меня, кстати, господином Ирнимом зовут. Я за законностью городской присматриваю. Совет Закона при его милости, лорде наместнике. Слыхал? Обидели тебя, конечно, зря. Помяли, порвали всего. Возместить бы надо, да пуста казна городская. Всё в столицу уходит, к королю. Ну да ладно, выход найдем. Поработаешь на город? Оплата щедрая. Тут недалеко. Три «короны» в месяц, да полная кормежка. Одежду получишь, инструмент.

Лит сообразил, что его и вправду за дикого лесного дурака принимают. Три «короны», да на всем готовом, — как же, кто поверит? Дядька Жор, хоть жалуется и врет не в меру, всего две-три «короны» за месяц и выручает. Это с возом-то собственным, да со старыми связями. Если расходы на лошадей вычесть, да на починку воза…

Врет господин Ирним. Но отказа, похоже, не примет. Сидит вон как, — только мигни, — под дых мигом заедет и не задумается. И чего ему скажешь-то?

— Милорд, — неуверенно забормотал Лит. — Я работы не боюсь. Три «короны» — это щедро. Да еще с харчами. Только, вы уж не обессудьте, вы человек, сразу видно, благородный, но там-то, на месте, небось, по-иному со мной обойдутся… По-разному ведь бывает, долго ли неграмотного парня обмануть…