Запах страха

– Очень надо. – Колыван перестал коситься на жезл, в его голос вернулась уверенность. – Думаешь, я не знаю, сколько это стоит? Не в первый раз антикварные ценности продаю.

– Барахло это, а не антикварные ценности. Кому нужны монеты?

– Коллекционерам.

– Вот именно! – обрадованно воскликнул шас. – Коллекционерам! А ты знаешь, что они у меня спросят?

– Что?

– Они спросят, откуда у меня твои монетки?

– Скажешь, старушка принесла неизвестная.

– Ага, притащилась бабушка божий одуванчик и приволокла сумку «ефимок» семнадцатого века. Так, что ли?

– Это не «ефимки»!

– Да мне до лампочки! Притащил бы ты мне десяток монет, я бы и глазом не моргнул. А у тебя, Колыван, коллекция, как ты правильно сказал. А коллекция вызывает вопросы. И не только у коллекционеров. – Тархан достал платочек и театральным жестом вытер со лба пот. – Я ведь не просто так низкую цену даю. Мне ведь твое барахло еще как-то легализовать надо.

– Почему тогда раньше ты ничего такого не говорил? – поинтересовался приставник.

– Потому что раньше ты мне ничего не предлагал.

Это было правдой. До сих пор Колыван обходил «Золотой Дождь» стороной.

– Жадный ты.

– Не жадный, а деловой. – Тархан без интереса оглядел разложенный на столе товар и ткнул пальцем в простенький кинжал в потертых кожаных ножнах. – А это что?

– Кинжал.

– Правда?! А я-то гадаю, клянусь мозгами Спящего…

Приставник смутился.

– Ну… древний кинжал. Антикварный.

– И все?

– А что еще надо?

– С виду обычная железяка. – Шас, состроив брезгливую мину, взял оружие в руку. – У него что, клинок самоцветами украшен?

– Нет, – растерялся Колыван.

– Тогда зачем ты его прихватил?

Приставник пожал могучими плечами:

– До кучи. Место в сумке оставалось.

– Лучше бы побрякушек добавил.

– Не имел права, – вздохнул Колыван. – Десять процентов от суммы клада, не больше. У нас строгие корпоративные правила.

– С чем тебя и поздравляю.

– У тебя есть в жизни хоть чего-нибудь святое?

– Получение прибыли, – мгновенно отозвался Хамзи. – А у тебя?

– Я – честный приставник.

– То есть ничего святого у тебя нет?

– Ты не понял… – Колыван сбился.

– Честный, но бедный. – Тархан швырнул кинжал на стол. – Сто двадцать тысяч, но это предел, Колыван. Называю эту кошмарную цифру исключительно потому, что ты пришел ко мне первый раз, и я хочу наладить длительное и взаимовыгодное сотрудничество.

Последние слова прозвучали насмешкой.

– Завтра отвечу, – угрюмо отозвался приставник, сгребая добычу в сумку.

– Отвечай завтра. – Поняв, что деловые переговоры окончены, шас начал стремительно терять к посетителю интерес. – Только смотри, Колыван: цены на некоторое барахло могут упасть под давлением обстоятельств.

* * *

Цитадель, штаб-квартира Великого Дома Навь

Москва, Ленинградский проспект,

26 сентября, вторник, 10:47

Получив от Сантьяги распоряжение проверить наемников Тайного Города на причастность к гибели Лужного, Ортега решил начать с хванов и масанов, которые всегда становились главными подозреваемыми в расследовании убийств. Однако, ознакомившись с полицейскими отчетами, вампиров помощник комиссара исключил. Масан никогда не убьет только ради денег, он бы обязательно высушил профессора, ибо драконовские Догмы Покорности практически запрещали вампирам добывать пищу в Москве. А поскольку крови в Лужном осталось столько, сколько положено, то вампирский след маловероятен.

Хваны же – другое дело. Четырехрукие выходцы с Алтая отличались превосходной боевой выучкой, виртуозно владели оружием и по праву входили в число лучших бойцов Тайного Города. Во время войн четырехрукие вливались в армию Ордена отдельным подразделением «маршалов хамелеонов» и доставляли множество хлопот врагам Чуди. В мирное же время хваны зарабатывали на жизнь двумя способами: выращиванием Золотого Корня и заказными убийствами. Причем сельскохозяйственными работами четырехрукие занимались исключительно в Сибири.

Разумеется, устранить профессора мог кто угодно – Тайный Город никогда не испытывал недостатка в наемниках, однако прежде всего Ортега решил проверить самый дорогой, но при этом – самый качественный вариант.

Помощник комиссара пригласил Фета, главу московской общины хванов, скоротать вечерок в «Ящеррице», во время ужина изложил свою нехитрую просьбу и получил сдержанное обещание посодействовать. Отношения между навами и четырехрукими всегда строились на взаимном уважении, и Фет не увидел ничего дурного в том, чтобы помочь Ортеге в расследовании. Но не забыл получить от нава гарантию неприкосновенности для исполнителя, если тот окажется хваном.

Вопрос о профессиональной этике или нарушении контракта даже не поднимался: интерес Великого Дома Навь был достаточным поводом для небольшого нарушения Кодекса.

Порядок внутри семьи хваны поддерживали образцовый (что неудивительно, учитывая их патриархальные деревенские корни), а потому интересующую Ортегу информацию Фет получил очень быстро, и уже на следующее утро Кин переступил порог знаменитого на весь Тайный Город кабинета.

– Доброе утро, комиссар.