Запах страха. Коллекция ужаса

Лорд Килпартинджер привлек к себе внимание тем, что променял скорость поезда на удобства для пассажиров. С 1934 года «Шотландская стрела» становится чудовищно роскошным видом транспорта. Все в подушках, раковины из каррарского мрамора, слуги в килтах цветов Джилклайда, выполняющие каждую прихоть пассажиров. Поезд получил репутацию светского раута на колесах. Локомотив № 3473-Б тянул вагон для проведения балов, вагон-ресторан, способный потягаться с «Крайтерионом», и спальные вагоны с купе, похожими на номера в «Савойе». Вдобавок к облаченным в твидовые костюмы любителям охоты «Стрела» нашла поклонников и среди модного общества. Дебютантки резервировали места на месяцы вперед в надежде найти здесь достойную партию. Одной или двум даже удалось выйти замуж до того, как их изнасиловали. Когда разгневанный отец исключил из рода виконта Сент-Джона Малтринчема по прозвищу Крикун, тот выхлопотал себе постоянный абонемент на проживание в поезде и сделал «Шотландскую стрелу» своей резиденцией, где и жил, пока одна беременная девица из мюзик-холла «Ветряная мельница» не перерезала ему горло где-то между Троссаксом и Крианларичем.

Он был не единственной жертвой. Журнал происшествий «Стрелы» разросся до нескольких томов с душераздирающими историями. Люди бросались под поезд, забирались на крыши вагонов и погибали в туннелях, лишались голов, игнорируя предупреждающую надпись «Из окон не высовываться», открывали двери и выбрасывались из поезда на полном ходу. Само собой, множество происшествий со смертельным исходом случилось в непосредственной близости от Инвердита. Началось какое-то повальное безумство. Люди заказывали место на «Стреле», не собираясь возвращаться. Обычно это делалось так: ставили пластинку на механическую виктролу, а потом, когда поезд въезжал на мост, совершали элегантный самоубийственный прыжок под песню Бинга Кросби о «золотом прощании». Если неправильно подгадать время, можно было врезаться в одну из опор и опуститься вниз в разобранном виде.

Килпартинджер не собирался останавливаться на достигнутом. Он стал приглашать таких знаменитостей, как Ноэль Ковард, Элси и Дорис Уотерс, Джесси Мэттьюс и Грейси Филдс, которые выступали перед пассажирами в пути. В поезде подавались возбуждающие напитки, благодаря которым пассажиры и некоторые исполнители могли оставаться бодрыми и энергичными ночь напролет. Менее известный из братьев Гудини освободился из наглухо закрытого сундука в почтовом вагоне и появился в тендере с углем. «Палладиум на колесах» стал сдавать позиции после того, как один известный чревовещатель был отправлен в психиатрическую лечебницу после спора с собственной куклой. Его номер начался с обычных шуток, потом кукла стала приставать к женщинам. Чревовещатель был одержим. Кукла насмехалась над ним, когда его избили разъяренные пассажиры. В конце концов он схватил большой нож и отрубил голову глумливой кукле, отхватив заодно три собственных пальца.

Нечего и говорить, что пошли разговоры. Среди железнодорожников «Стрелу» прозвали «призрачным поездом». В 1938 году, работая над одной книгой из своей серии «Призрачные дороги», я получила возможность ознакомиться с журналом происшествий. Я тактично побеседовала с пассажирами. Все они испытывали смутное, несформированное чувство «неправильности». Они видели тревожные вещи и ощущали тревогу. Поезд обрастал легендами. Похабная кукла и распутник с перерезанным горлом — самые обычные из них. Некоторые постоянные пассажиры боялись ездить на «Стреле», но не могли противиться, как будто еще больше боялись того, что сделает с ними локомотив № 3473-5 за предательство. Настоящие любители поезда называют только номерами, без имен. Лорд Килпартинджер сначала письмами и угрозами пытался заставить меня отказаться от написания книги, но потом пригласил меня на чай в «Фортнам энд Мейсон» и начал оправдываться, что, мол, любой поезд, который функционирует много лет и перевозит такое количество пассажиров, хочешь не хочешь, начинает обрастать страшными легендами, а я с тем же успехом могу заняться расследованием трагедий, связанных с рейсом Паддингтон — Суиндон в 5:12. К тому же он только что купил контрольный пакет акций моего издателя и интересовался, не намерена ли я переключиться на написание книг о выращивании цветов или о том, как устроить званый ужин.

Когда я собралась уходить, еле сдерживая возмущение, его светлость снова попытался меня переубедить насчет поезда. «В конце концов, — сказал он, — я проехал на „Шотландской стреле“ больше миль, чем кто-либо, и ничего плохого со мной, как видите, не случилось». Через месяц он сел на поезд в Юстоне на какой-то юбилейный рейс, в своем тартане и со счастливой улыбкой на лице, позируя газетчикам в окружении облаков пара. Войдя в свое купе, он исчез и не появился в угольном тендере. Он не сходил ни в Эдинбурге, ни в Портнакрейране. Было решено, что он тайно покинул поезд, чтобы избежать процедуры банкротства, которая, как позже выяснилось, ожидала ЛШАЖ.