Запасной инстинкт

Он выскочил из кресла, выхватил из угла портфель, топая, промчался по коридору мимо ошарашенной Шарон и захлопнул за собой массивную железную дверь.

На чем он сейчас поедет, черт побери все на свете?! Давно надо было купить машину!

* * *

Гуччи выскочил первым, попал в лужу, горестно взвизгнул, метнулся обратно и затрясся у самой Полининой дверцы.

– Бедный мой, – привычно произнесла Полина, выбираясь из машины, – не надо было тебя отпускать!

Гуччи был вполне согласен с тем, что он бедный, и еще с тем, что Полине вовсе не следовало его отпускать. Он был бы счастлив, если бы ему удалось провести остаток жизни у нее на руках и скончаться там же.

– Пошли, пошли, мой хороший.

Мокрые голые лапки замолотили в воздухе, мордочка приблизилась, выпученные укоризненные глаза показались особенно выпученными и укоризненными.

– Полька!

От окрика она сильно вздрогнула, так что чуть не уронила своего драгоценного – теперь она часто беспричинно вздрагивала, – и поправила на носу темные очки, закрывавшие физиономию от уха до уха.

– Привет. Не сдала еще зверя на живодерню? – Нет.

– Ты чего? – весело удивился Марат. – Обиделась, что ли?

– Я не обиделась.

– Да это шутка такая! – И он вознамерился было сделать Гуччи “козу”, но тот внезапно ощерился, выкатил глаза еще больше и тяпнул Байсарова за палец.

– Черт!

Так тебе и надо, злорадно подумала Полина.

– Поганец какой! Еще кусается! Полька, он у тебя бешеный!

– Сам ты бешеный.

– Точно бешеный! Чего он меня укусил?!

– А что ты к нему лезешь?

– Я не лезу!

– Дай я посмотрю, – миролюбиво сказала Полина и поглубже засунула Гуччи под мышку, чтобы избежать повторных недоразумений.

– Да чего там смотреть!

– Кровь идет?

– Идет, – пробормотал Марат расстроенно и снова уставился на свой палец.

Полина тоже посмотрела. Кровь не то чтобы не шла, но даже и не показалась. Синяк будет, пожалуй. Или что-то вроде глубокой царапины от Гуччиных зубов.

– Да он тебе даже кожу не прокусил!

– А тебе что, надо, чтобы прокусил?! Я и так весь израненный, черт побери!

Полина посмотрела – и вправду “израненный”. Три длинных пореза, неровных и глубоких на руке.

Полине вдруг стало холодно, и она внимательно и серьезно посмотрела Байсарову в лицо.

– Где это ты так… порезался?

– Да нигде! Это у моей подруги кошка.

– А к ней ты зачем приставал?

– К кому? – хмуро уточнил Марат. – К подруге или к кошке?

Порезы не были похожи на кошачьи царапины – слишком глубоки и… серьезны. Вчера у него не было никаких порезов, точно.

Такие порезы вполне можно получить, если ударить в лицо человека в очках и осколки разрежут кожу.

Человек в очках – это Полина Светлова. Вчера она была в очках, от которых ничего не осталось, только изогнутый пластмассовый остов, похожий на скелет.

– От вас, от баб, с ума сойдешь, – расстроенно пробормотал Марат, все рассматривая свой палец, – кошки, собаки, дети, блин!..

– Это точно, – согласилась Полина.

Словно позабыв о ней, он двинулся в сторону родной конторы, и она потащилась следом, придерживая под мышкой ерзающего Гуччи.

В первый раз в жизни ей не хотелось идти на работу и было страшно от того, что предстояло там сделать.

Может, прикинуться больной? Взять прошлогодний или позапрошлогодний отпуск? Можно взять еще позапозапрошлогодний – она редко ходила в отпуск. “Отрываться” на сочинском пляже казалось ей занятием чрезвычайно глупым, а на Лиссабон или Ибицу требовалось слишком много денег.

У нее очень много дел. Очень много важных дел. Завтра Федькины похороны, и она должна как-то защитить Троепольского от того, что предстоит им всем. И еще кто-то должен защитить Троепольского от племянницы, которую Полина уже тайно возненавидела, – и себя, за то, что ее возненавидела!

Арсения на работе не было. Шарон произнесла какую-то невнятицу о том, что “они пришли и потом сразу убежали”, и больше от нее ничего не удалось добиться. Мобильный у него не отвечал, а потом позвонила Варвара Лаптева.

– Что у вас происходит? – строго спросила она, даже не поздоровавшись. – Я хотела на работу ехать, но меня Иван не пустил. Мы даже поссорились, – добавила она с необыкновенной гордостью в голосе, и Полина, которой не с кем было поссориться и некому было куда-то ее “не пустить”, совсем расстроилась.

– Федьку убили, Варь. Ты знаешь, да? И… больше ничего не известно.

– Что значит “неизвестно”?

– То и значит. Троепольского три дня продержали в КПЗ, и сейчас его на месте нет, и уралмашевский сайт пропал, и вообще… непонятно, что происходит.

– Как пропал?! – ахнула Варвара. Полина объяснила – как.

– Поль, это чушь какая-то! Кто мог украсть у нас сайт?! Враги? Шпионы?

Полина промолчала.

– Приезжай, – велела Варвара. – Посмотришь Мишку, и мы поговорим.

– А он уже Мишка?

– Он всегда был Мишкой, еще у меня в животе, – отрезала Варвара. – Приезжай сейчас же.

– Сейчас я не могу, – проскулила Полина. – Троепольский неизвестно где, и мне надо еще одну… штуку проверить. Прямо сейчас.

– Какую еще штуку?!

– Понимаешь, – зашептала Полина, оглядываясь на собственную распахнутую дверь, за которой было непривычно тихо. – Я нашла у него в спальне договор с Уралмашем, а там…