Запасные

Мать Геновефа, однако, была убеждена, что связь между двумя её новыми воспитанницами образовалась благодаря жизненной силе, которой Дара так щедро поделилась с умирающей Ирмхильдой. Поэтому и в школе не стала их разлучать, хотя тихая замухрышка была явно младше подруги красавицы, года на два, а то и на три. Их поселили в одной комнате, определив Дару в третий уровень, тот же, что и Ирму. Расчёт мудрой настоятельницы оправдался в первый же месяц: маленькая дурнушка догнала и перегнала своих однокашниц по многим предметам, ещё и подругу подтягивала – та оказалась весьма ленивой и не склонной к учёбе, хотя в остальном проявляла себя как сметливая и не по годам прозорливая девица. Дара же была уверенна, что чувство «родства душ» напрямую не связано с целительством, но мать-настоятельницу разубеждать не спешила. Её вполне устраивала сочувственная благосклонность, которую глава школы выказывала к двум новеньким.

Размышляя обо всём этом, Дара обогнула шумный двор, по которому носились разгорячённые игрой девочки, и прошла дальше, в тенистый старый сад, направляясь к неприметной скамеечке под белой акацией. Однако излюбленное убежище оказалось занято: на скамейке, понурив голову, сидела незнакомая девочка с морковно-рыжими косичками. Услышав приближающиеся шаги, рыженькая подняла лицо, и Даре пришлось приложить немалые усилия, чтобы не показать своего удивления: такого количества веснушек она ещё не видела. Рыжая, да ещё конопатая, словно покрытая ржавчиной… Нетрудно было представить, какое прозвище прилепят бедняжке высокомерные ученицы прославленной школы!

– Привет! – как можно теплее поздоровалась Дара, мигом сбросив отчуждённость, которую неизменно напускала на себя на людях. – Ты новенькая?

Рыжая молча кивнула, глядя на Дару широко распахнутыми зеленоватыми глазами.

– Тогда давай знакомиться. Я Дара!

– Дара? – переспросила новенькая, отчего-то удивлённо, будто ожидала услышать другое имя.

– Да… А что тут удивительного? – насторожилась Дара.

– Ничего, – быстро помотала головой девочка, отчего её рыжие косички смешно закачались.

– Ну а тебя как зовут?

– Рубина, – снова потупилась рыжая.

Хорошо, что она смотрела под ноги – Дара не смогла-таки сдержать удивление. Видать, её родители не отличались ни скромностью, ни здравомыслием, раз так удружили дочурке с именем! Нет бы наречь по-простому, какой-нибудь Скарлет, Черри или Рози, соответственно внешности – может, тогда девочке и жилось бы проще, без обидных кличек. В Школе Невест за прозвищем дело не станет, но Рубином ей точно не быть…

– И откуда ты, если не секрет? – Дара старалась разговорить новенькую, невзирая на её кажущуюся замкнутость: скорее всего, ей было просто страшно и одиноко в незнакомом месте.

– С Острова, – последовал короткий ответ.

Дара с пониманием кивнула. Соединённое Королевство занимало почти всю западную часть материка, в его состав входили также десятки островов Внешнего моря, в том числе огромный остров Албейн, населённый бриттами. Пикты, древнее кельтское племя, которое когда-то потеснили неуёмные бритты, называли свою родину Преттан, а валлийцы, занимавшие один из полуостровов – Бреттан. Присоединив Албейн к своему королевству, материковые кельты часто называли его просто Островом.

– Приятно познакомиться, Рубина.

– Мне тоже, Дара.

И это были не пустые слова вежливости. Мягкая улыбка осветила конопатое личико, зеленоватые глаза заискрились, и Дара вдруг поняла: а ведь новенькая действительно бриллиант, только спрятанный внутри нетипичной, мягко говоря, оправы. А ещё почувствовала, что ей действительно приятно общаться с этой девочкой. Ей хорошо рядом!

Да, Рубина тоже была «своя»: связь, мгновенно возникшая между ними, ощущалась так же отчётливо, как и в случае с Ирмой.

Дара хотела спросить у новенькой, как она попала в Школу Невест, но тут со стороны главного здания донеслось резкое дребезжание колокольчика.

– Это звонок к ужину, – пояснила Дара новенькой. – Пойдём быстрее, мать-настоятельница не любит, когда опаздывают.

Взявшись за руки, они побежали по садовой дорожке, затем через опустевший двор. В трапезную прошмыгнули последними, мимо недовольно насупившейся дежурной сестры. Не обращая внимания на пристальные взгляды, устремлённые на них со всех сторон, Дара повела вконец оробевшую Рубину к третьему от входа столу – всего таких столов из потемневшего от времени и мытья дерева было пять – и усадила на конец длинной скамьи справа от себя. Ирма, сидевшая слева, удивлённо изогнула тонкие брови, но сказать ничего не успела. Мать Геновефа встала со своего места во главе стола, за котором трапезничали сёстры-воспитательницы – он был накрыт накрахмаленной белой скатертью и стоял на небольшом возвышении.