Запертая дверь

Однажды она села читать книгу ужасов одного из российских писателей. Несмотря на любовь к этому жанру, она смогла прочитать только страниц сорок. Роман был жутким, но не это оттолкнуло ее от прочтения. Сама аура книги как-то давила на нее. Это трудно объяснить, но ей казалось, что когда она открывала книгу, ее поглощали чернота, негатив, коим изобиловал этот роман. Здесь было что-то подобное. Ей хотелось закончить «чтение» и уехать домой.

Хозяин у них объявился. Не города, конечно. Чего-чего, а хозяйской руки этому городишке не хватало. Пока она доехала до Подлесного, едва не застряла в мусоре на обочине. Понятно, что мусор из воздуха не вырастает и не глава города его завозит им по ночам на своем Land Cruiser. Но баки-то поставить можно. Да кому это надо? Один бак – одна летняя покрышка на внедорожник. И понятно, что хозяин выберет. Оля прекрасно понимала, что речь идет о каком-то другом хозяине. Потому как было бы немного странно, если бы мэр города запретил мыться после полуночи. Хотя история знала и более странные запреты правителей.

Ольга улыбнулась и начала подниматься. Утробное рычание заставило ее сесть на место. Девушка едва не задрала ноги на скамейку. Оля присмотрелась. Слабый свет единственного уличного фонаря редко рассыпался по гравийному двору. И в этом жидком пятне не было того, кто бы мог рычать.

«Где-то у забора?» – подумала Оля.

Заборы с обеих сторон отбрасывали черные тени. Тварь могла быть в этой мазутной тьме. Так и есть, справа что-то шевельнулось, и теперь Ольга видела силуэт большой собаки. Ей хотелось, чтобы это была собака.

– Цыган, Цыган, – позвала она.

Рычание прекратилось, но пес не двинулся с места.

– Похоже, ты не всем доверяешь, а? – Оля привстала и протянула к собаке руку. – Цыган, Цыган, на. Иди ко мне.

Пес тронулся с места, но не по диагонали, через двор, а вдоль забора, не выходя из тени. Не то чтобы это было странным – пес все-таки мог еще не доверять ей, но Оля немного напряглась. Цыган подбежал к скамейке справа и остановился на расстоянии вытянутой руки.

– Цыган, – произнесла девушка.

Пес не то хрюкнул, не то рыкнул и сел. Оля медленно протянула к нему руку. Она очень боялась, что в темноте может оказаться та страшная собака, которая была похожа на ленивца. Это, конечно, со слов Артема. Оля ленивцев в жизни не видела и представляла их исключительно по мультфильму «Ледниковый период». Эдакая потешная зверушка по имени Сид. Она обожала его. И дерись сегодня Цыган с ним, она бы пристрелила пса.

Цыган будто почувствовал негативные мысли девушки, снова рыкнул. Ольга поспешно убрала руку.

– Ты чего? Цыганчик, Цыган.

Вторая попытка была удачной. Она положила руку на голову псу. Шерсть была неприятной на ощупь и влажной. Ей захотелось отдернуть руку, но как только она убрала ладонь, пес зарычал. Оля вернула руку на место, Цыган затих. Нетрудно догадаться, чего делать нельзя. Теперь ей хотелось не только убрать руку, но и закричать, а потом убежать и спрятаться. Каким-то образом она поняла, что это не Цыган. Это вообще не пес. Дрожь проняла все ее тело. Это вообще не жилец. Она с отвращением и страхом еще раз погладила мокрую и липкую шерсть. Запах прокисшего пота и мочи ударил в нос, как будто тварь перед ней не хотела проявлять себя полностью. Она делала это порционно. Сначала звук, потом запах, тактильно вроде бы тоже… А теперь что? Оле стало по-настоящему страшно. Она знала, что теперь.

Это произошло настолько быстро, что девушка даже не успела прижать руку к груди. Она так и была вытянута. Кто-то включил свет в доме, и тварь предстала перед Ольгой в полной красе. Это было то самое животное, тот самый ленивец (но не Сид). Только сейчас он казался еще ужаснее, чем днем. Проплешины в мокрой шерсти обнажали гниющее мясо, один глаз отсутствовал, поэтому казалось, что тварь подмигивает. А усмехающийся рот мог вывести из равновесия любого здорового человека. И только теперь, когда существо скрылось в тени за домом, Ольга поняла, оно не рычало. Оно смеялось.

* * *

Шум голосов и звук музыки ворвался в сознание Оли, и она наконец-то прижала руку к груди. Потом опомнилась и, скривившись от отвращения, вытерла ладонь о скамейку. Песня ВИА «Веселые ребята» «Мы бродячие артисты», доносящаяся из динамиков радиолы, немного подняла настроение. Но только совсем немного, и то только потому, что, как и к комедиям Советской эпохи, отец приучил свою девочку и к этим чудным песням. И услышав одну из них, она вспомнила о папе. О человеке, от которого исходили тепло, доброта и уверенность. Он за нее кого угодно в порошок сотрет. Но его здесь нет, и от этого стало только печально.