Запертая в своем теле

Я задышала так часто, что просто не успевала набрать достаточно воздуха в легкие и чуть не упала, но вовремя ухватилась обеими руками за колченогий пластиковый стул, который стоял тут же, на крыльце. Одна его ножка поехала под моей тяжестью, я оступилась и подвернула щиколотку, вскрикнув от боли.

— Мамочка! — Через дырку в живой изгороди, с двух сторон надежно укрытую листвой и потому незаметную, пролезла на четвереньках сияющая Эви.

— Что ты там делала?! Где ты пропадала?

— Это я виноват, извиняюсь. — Над изгородью показались голова и плечи высокого, тощего юнца, который ухмылялся, показывая гнилые зубы. — Она захотела посмотреть на щенка.

Какой избитый трюк… Нет такого родителя в стране, который не твердил бы своему ребенку: не ходи с чужим дядькой, когда тот зовет посмотреть на котенка или щенка.

— А ты кто такой? — вырвалось у меня. — Я уже с ног сбилась ее искать. Думала…

— Я Колин, — ответил он и нахмурился. — Ма ведь говорила тебе, в первый день, когда вы въехали.

Так вот это кто — старший сын Сэл, уголовник…

— Ты в порядке? — спросил он, глядя на меня холодными глазами. — А то у тебя такой вид, как будто щас вырубишься.

— Нет, я, бл… — Рядом стояла Эви и слушала, округлив глаза. Пришлось придержать язык. — Нет, я НЕ в порядке. Какой тут может быть порядок, когда какой-то человек, мужчина, которого я никогда в жизни не видела, увел с участка мою дочь, даже не спросив моего разрешения!

— Слушай, ты, — с места в карьер перешел он в нападение. — Девчонка сама пролезла под изгородью, когда услышала, как я во дворе играю с Бастером. И торчит она тут уже фиг знает сколько. Спрашивается, где ты была все это время?

— Эви, домой, живо.

— Мамочка, нет! Колин сказал, что я могу покормить с ним Бастера!

Еще бы!

— Домой. БЫСТРО! — не сдержавшись, рявкнула я и едва не лопнула от злости, увидев, как Эви посылает умоляющий взгляд этому Колину в надежде, что он защитит ее от меня.

— Иди-ка ты лучше домой, малютка. А то как бы у твоей мамочки грыжа со злости не вылезла.

Я протянула к дочери руку, чтобы обнять ее, но она вывернулась и яростно затопала к дому.

— ТАК НЕЧЕСТНО! — крикнула уже с крыльца и изо всех сил хлопнула дверью.

Я со злостью уставилась на Колина, но тот уже сменил тактику и ухмыльнулся:

— Славная у тебя дочурка растет, ничего не скажешь. Миленькая такая.

Входя в дом, я чувствовала себя так, словно вывалялась в грязи. Эви находилась в гостиной.

— Эви, — ровным голосом начала я, входя в комнату. — Никогда больше не ходи туда без спросу. Понятно?

Дочь сидела под «щитом от ос», как она называла теперь одеяло, и, не повернув головы в мою сторону, смотрела телевизор. На полу посреди комнаты валялась пустая коробка из-под хлопьев, еще дальше — ложка. Локти и колени ее пижамы позеленели от травы — значит, на выброс, такое уже ничем не отстирать. Нечесаные волосенки всклокочены, в уголках рта прилипли крошки.

Часы показывали десять тридцать. Значит, ребенок был предоставлен себе последние часа четыре, не меньше.

Я взяла пульт и выключила телевизор. Вибрирующая тишина встала между нами стеной.

— Ты поняла, что тебе сказано? Нельзя уходить из дома одной. Это опасно.

— Я хотела сказать тебе, мама. — Эви смотрела на меня мокрыми, широко раскрытыми глазами. — А ты все спала и спала и никак не просыпалась.

Я зажала ладонью рот и закрыла глаза. Отвращение к себе раскаленной проволокой сдавило горло.

Господи, да что же это?

Глава 18

Три года назад

Тони

Утро понедельника выдалось не таким спокойным и размеренным, как хотелось бы.

Прежде всего, я проснулась, чувствуя себя разбитой, точно с похмелья, хотя к таблеткам не прикасалась уже больше суток.

Воспоминание об осах до сих пор тревожило Эви, не говоря уже о красных зудящих ранках от их укусов, оставшихся на ее лице и руках.

— Мамочка, застегни мне, пожалуйста, кардиган, — попросила она чуть ли не шепотом. Вид у нее был несчастный.

— Ты же большая девочка. Разве ты разучилась застегивать пуговицы?

— Нет, просто я хочу, чтобы ты меня застегнула.

Ее волнистые светлые волосы уже были заплетены в две косы, а красная с серым форма добавляла румянца ее бледным щекам, на которых там и тут выступали злые пятна от укусов.

Застегнув кардиганчик, я притянула дочку к себе. Она обхватила меня обеими руками, и мы ненадолго замерли, наслаждаясь молчаливым проявлением любви.

Потом Эви отпрянула и посмотрела на меня.

— Мама, сегодня ты ведешь меня в школу?

— Веду ли я тебя в школу? — с деланым изумлением повторила я, чем вызвала призрак улыбки на лице дочки. — РАЗУМЕЕТСЯ, я веду тебя в школу, глупенькая моя обезьянка. Разве можно пропустить такое событие? Да ни за что, даже за весь чай в Китае.

Я пощекотала ей животик, надеясь услышать гортанное сдавленное хихиканье, которое так любила, но Эви увернулась, напряженная и настороженная, и нахмурилась.

— А из школы кто меня заберет, тоже ты?

Черт побери, ну и чутье, прямо как у экстрасенса… Какая бы тяжесть ни лежала у меня на сердце и как бы я ни старалась это скрыть, она мгновенно схватывала любые мои вибрации и возвращала их.