Запертое эхо

К слову, разочарование не заставило себя ждать. Хотя чего я, в сущности, ожидал? Я прекрасно понимал, что банковская служба – не предел мечтаний. В первые дни я старался приноровиться к монотонной работе и подключить всю свою внимательность, которая часто улетучивалась, когда дело касалось чисел. Не то чтобы я был безалаберным – я хорошо считал, вел расходную книгу фермы (пока не уехал), но все этим мелочи, которые нужно было постоянно брать в расчет на моей новой службе, всякий раз выводили меня из себя. Под конец рабочего дня я чувствовал себя так, словно в глаза насыпали песка – они отказывались видеть четко и фокусироваться на предметах. О написании картин и речи быть не могло. Я просто брел до дома Милли, иногда за мной приезжал ее водитель, затем ужинал и падал на кровать в забвении.

За ужином Ридли обычно был крайне молчалив, поэтому вести диалог приходилось нам с Милли. Она нередко уезжала к подругам или в кино со знакомыми после ужина, поклевав немного салата. А мы с Ридли оставались наедине, но мне даже не хотелось говорить, хоть я и чувствовал, что должен, ведь я в принципе ему ДОЛЖЕН. Отвратительное слово. Но еще более отвратительно чувство, которое оно вызывает.

Я пытался. Искренне и самозабвенно. Тщетно. Ну, что это за люди такие, которые только и благоговеют перед своим узким мирком? Наш разговор чаще ограничивался следующими репликами:

– Ну, как прошел день? – учтиво интересовался Ридли.

– О, мне кажется, теперь каждый день похож на предыдущий, – я попытался улыбнуться. Ридли даже не пытался. – Милли сказала, что ты планируешь деловую поездку в Штаты?

– Да. – Только и был ответ.

– Ты уже бывал там? – я не сдавался.

– Доводилось. – Спаржа занимала Ридли больше, чем я.

Я знал, что он был себе на уме. Но я безгранично его уважал, несмотря на его угрюмость и неприступность. Джордж Ридли всего добился сам: он не обладал связями, богатой родословной, он был круглой сиротой. Просто вместо дара красноречия он обладал иным – деловитостью. Это был совершеннейший прагматик. Такой муж и нужен был Милли – спокойный и равнодушный к ее непрерывному трёпу. Конечно, я называл его и чопорным, и хладнокровным до безумия, и перманентно уставшим от жизни. Но при всем при том я понимал, коих трудов ему стоило выбиться из грязи в короли Лондона. Он был в почете, но остался скромным и непритязательным в желаниях. Этот старый дом ему оставил в наследство его патрон, который в свое время разглядел в Ридли определенные таланты, вытянувшие его в более счастливую жизнь. В этом доме он бывал мало, а Милли его не выносила, но убедить мужа продать его было не в ее силах – слишком дорог Джорджу был этот древний особняк.

– Америка – удивительная страна, – продолжил я. – Я, конечно, не в восторге от некоторых ее особенностей, – я усмехнулся. – Но с этим местом у меня связано множество приятных воспоминаний. – Я вздохнул, и волна грусти окатила меня, как только мысли мои обратились в сторону живописи.

– Ты талантливый, Питер, – внезапно произнес Ридли.

Я поразился, что наш диалог перекатился за две-три реплики – подлинный успех.

– Это мне льстит.

– Думаю, твоя нынешняя работа тебя не вдохновляет. – Он посмотрел мне в глаза, и я заметил в них искорки иронии.

– Мне грех жаловаться. Я очень благодарен за эту работу, Джордж, искренне.

Не мог же я сказать, как она высасывает из меня всю творческую энергию.

– Я понимаю, что это не лучшее место…

– Нет-нет, – перебил я. – Ты мне вообще не обязан помогать. Поэтому я не вправе жаловаться и требовать большего. Ты очень меня выручил, я признателен. Правда. – Я уткнулся в свою тарелку.

– Я рад, что смог хоть как-то помочь.

– Милли с тобой повезло.

– Неужели? – Он нахмурился, я мысленно ругнулся и пожурил себя за несдержанность.

– Она часто улетучивается после ужина, – констатировал я, чтобы сбежать от темы.

– О, среда и пятница – это священные вечера. Я уже молчу о субботе. – Меня радовало, что он расслабился.

– Боюсь представить, что там происходит.

– Не переживай, тебе еще доведется узнать. – Он улыбнулся.

– Да, она уже пыталась вовлечь меня во всю эту вакханалию.

– Этого не избежать, – снова улыбка, да Ридли сегодня щедр на эмоции.

Все-таки мне удалось чего-то да добиться. Несколько одобрительных улыбок и ироничное выражение глаз – даже слишком много для одного вечера. Когда я поднялся к себе после этой беседы, мне не хотелось ровным счетом ничего. Я просто забрался под одеяло с томиком Лондона и бутылкой выдержанного бурбона. Бывают дни, которые просто хочется завершить. Не ярко, не торжественно, а просто сполоснув их бурбоном и словами книжных классиков. Вот так я завершил один из бесчисленных одноцветных дней.

Глава IV