Запертые

На секунду взгляды их встретились, и в зрачках никти мелькнул плотоядный блеск. Улыбнувшись, Майра провела пальцами по флагруму – треххвостой плети, своей главной гордости. Похоже, торопилась посмотреть на пытки и получить свою дозу садистского удовольствия. Вчера она умоляла Анлюминуса позволить ей встать на место палача и самой произнести заклинание, вызывающее свет, и повелитель наконец-то разрешил ей поучаствовать. Майра была вне себя от радости и грозилась устроить узникам такую мучительную пытку, которая ужаснет даже самых жестоких никтисов.

Вайалена не собиралась присутствовать на этом зрелище, хотя и понимала, что Анлюминус рассердится.

– Ну и пошел он к черту! – вслух выругалась Вайалена, отдаляясь от величественного замка.

Можно было не сомневаться: Анлюминус обязательно пойдет в указанном направлении. И выкупит новые души, чтобы превратить их в безжалостных ассасинов.

Глава 4

Чужие буквы

Женщина с вьющимися рыжими волосами украдкой рассматривала Лану поверх книги, наивно надеясь, что она не заметит. Со стороны это выглядело забавно, учитывая, что книгу та держала верх ногами.

– Что-то ты грустная какая-то, – изрекла рыжая.

– Разве? – Лана растянула губы в улыбке, но, судя по всему, подругу это не впечатлило.

– Молчишь и молчишь. Торчим тут уже полчаса, а ты за это время от силы два слова сказала!

– Оставь ее в покое! – вмешалась крашеная брюнетка, одетая в вишневый брючный костюм.

«Рыжую зовут Снежана, – напряженно вспоминала Лана, – а брюнетку – Юля. И, кажется, последняя – моя лучшая подруга, если верить мужу. Только она все равно остается для меня чужой, вряд ли я смогу ей довериться».

– А что такого? – насупилась Снежана и отбросила многострадальную книгу. – Ты всегда была хохотушкой, энергичной, деятельной, а сейчас как бесчувственная деревяшка! Раньше здесь без конца крутилась вся творческая элита – художники, писатели, музыканты. Ты блистала в экстравагантных, ярких нарядах и украшениях. А теперь…

– Что теперь? – перебила Лана, чувствуя, что начинает закипать. Еще немного – и все выскажет этой нахалке, несмотря на то, что пообещала мужу держать себя в руках.

– Теперь ты одеваешься мрачно и однообразно! – Рыжеволосая выразительно оглядела ее невзрачную черную кофту и синие джинсы. Остановила взгляд на волосах, собранных в хвост. – И мне начинает казаться, что я тебя совсем не знаю. Ты как будто не моя подруга, какая-то другая Лана.

– Снежа, перестань, – одернула ее Юлька. – Это уже перебор!

– Ты почти не улыбаешься и не поддерживаешь разговор. Тебя просто не узнать!

Каким-то чудом Лана промолчала, хотя внутри все кипело от злости. Чтобы хоть немного успокоиться, она взяла со стола блокнот и пролистала несколько страниц. Душу охватывала безысходность. Что делать, если память не восстановится? Так и жить? Без прошлого? В окружении чужих лиц?

Она с грустью посмотрела на чистый лист в клетку. Возможно, прежняя Лана любила рисовать этюды; смотрела на человека и с легкостью переносила его черты на бумагу; подмечала интересные детали, умело передавала эмоции, благодаря чему ее рисунки приобретали реалистичность… Господи, она продолжает думать о себе в третьем лице, словно речь идет о ком-то постороннем!

Почему ей кажется, что так и есть?

– Как твое творчество? – не унималась Снежана. Вопрос прозвучал так внезапно в затянувшейся тишине, что заставил вздрогнуть. – Уже написала что-нибудь?

– Нет.

– Да ладно?! Не верю, что не испытываешь творческого голода!

– Не испытываю, – отрезала Лана и снова уткнулась в блокнот. Душу разъедало ощущение, будто подруги говорят не о ней, а о другом человеке. О какой-то незнакомой женщине.

Неужели после комы так резко могут поменяться привычки? Вкусы? Мировоззрение? Она абсолютно равнодушна к картинам. И к нарядам тоже. Все, чего ей хочется, – это бесконечно гулять по лесу и наслаждаться природой. Какое-то странное желание… Утром отказалась от завтрака и ушла на два часа, Жора остался очень недоволен. А она будто напиталась энергией, получила силы и заряд бодрости. И, честно говоря, будь ее воля, то гуляла бы до самого вечера, пока на темном небе не засеребрилась бы луна…

Напряженное молчание висело, как плотная занавеска, разделяя трех подруг, но никто не торопился его нарушать. Юлька, откинувшись на спинку кресла, ушла в свои мысли. Снежана вновь уткнулась в ту самую книгу, только теперь держала ее как нужно и даже вчитывалась в строчки, забавно хмуря лоб. Лана бросила взгляд на пустую страницу блокнота и вдруг почувствовала, как проваливается в какую-то пропасть. Перед глазами возникло видение.

Незнакомец касается ее спутанных волос, проводит ладонью по закрытым глазам, прикасается ко лбу. Сжимает в объятиях, но не чувствует тепла. Прикладывает ухо к ее груди: сердце не бьется.