Запертые двери [СИ]

И на грани сумасшествия, остатки разума рисовали ему картину, которая могла бы произойти спустя сутки:

Когда, за полчаса до рассвета, дом вновь «уснет» после пробуждения от восемнадцатилетней спячки, он так и будет лежать на этом шкафу и найдут его лишь, когда его тело остынет и окоченеет.

— Ни и дела, — вздохнет шериф Макмиллан, поправляя свой ремень и натирая бляху рукавом рубахи. — Еще один Роквелл нашел свое упокоение в этом доме.

Доктор Кален, давнишний знакомый их семьи, склониться над его трупом, укажет фотографу еще одну часть тела, которое следовало бы сфотографировать, после чего коротко кивнет констеблю, добавив:

— Я бы не назвал это упокоением. — Затем, он поднимется с корточек и отвернется от окровавленного лица Джима. — Понадобиться экспертиза, но по-моему он умер от асфиксии. Скорее всего, захлебнулся в собственной крови. — Доктор почешет переносицу и поправит съехавшие с узкого носа очки в тонкой оправе. — Я не удивлюсь, если узнаю, что молодой Роквелл находился на учете у психиатра. Похоже именно психическое расстройство сыграло главную роль в его трагической гибели.

— А что, психоз передается по наследству? — удивиться шериф и коротко взглянет на то, как его помощники накроют его тело белой простыней.

— Я знаю этого мальчишку с детства, — произнесет доктор Кален, отходя в сторону, давая путь людям в халатах, вынести тело на носилках на улицу к машине скорой помощи. — И столько сколько он пережил за десять лет, мало кто переживает за всю свою жизнь. А если и переживает, то глупо ждать от них здравия ума. Тоже самое произошло и с ним. Призраки прошлого заставили его вернуться обратно в этот дом, спустя восемнадцать лет. Но ему не удалось их одолеть, в панике он побежал прочь из дома и наткнулся на шкаф, который сам же и поставил перед дверью, похоже боясь, что кто-то проберется за ним в дом.

Такая перспектива совсем не понравилась Джиму. Собрав остатки разума, он снова перевернулся на живот и начал откашливать кровь, чей солоноватый вкус вызывал отвращение у рецепторов на языке.

Вокруг него никого не было, только он сам и окружающие его неодушевленные предметы. И только со второго этажа доносились высокие дикие смешки, хотя Джим сомневался в их реальности.

Он неуклюже поднялся на ноги и, дрожа всем телом, побрел в темноте к двери, сдерживая с трудом смех, в который проникли нотки безумия.

7.

Тим присел рядом с Сьюзен и опустил руку на ее дрожащие плечи. По-прежнему прикрывая заплаканное лицо ладонями и прижимаясь спиной к стене, она отдернула в сторону плечо, от чего его рука соскользнула вниз.

— Сьюзен…

— Уйди, Тим. Оставь меня в покое!

Тим не стал вновь дотрагиваться до нее, но и не отошел в сторону, оставшись сидеть рядом с ней, опустив голову. Из-за наморщенного лба, казалось, он думал о чем-то важном.

Майк смотрел на них с полуоткрытым ртом, не зная, что делать — подойти и ему и сказать что-нибудь веселое и ободряющее или просто оставаться на месте и стараться казаться незаметным? Он предпочел второй вариант, и теперь ему ничего не оставалось делать, как просто смотреть на плачущую девушку и на расстроенного друга.