Запертые двери [СИ]

— Джоанна… Только не говори, что ты не любишь этот фильм! Все любят «Гарри Поттера». — Он помолчал, дожидаясь ответа, но его не последовало. — Джоанна! Не поступай со мной так. Я ведь просто хотел общения с тобой и только. Я бы провел тебя обратно домой и не попросил бы чашечку чая, даже в шутку. Неужели ты позволишь завершиться этому дню, сохранив сложившееся между нами недоразумение? Я прошу, не поступай со мной так!

Но ответ от Джоанны, Джим Роквелл так и не получил. Поняв, что монологу не стать диалогом, Роквелл тяжело вздохнул, потоптался на месте, лелея надежду услышать щелчок отворяемого замка и, повернувшись, пошел по коридору, в сторону лестницы.

* * *

О таком повороте событий он даже не задумывался. Конечно, глупо получилось и даже где-то смешно, но смеяться ему совсем не хотелось. Подсознательно, Джим чувствовал за собой вину, но он понятие не имел, в чем она состояла.

Вернувшись назад в квартиру, Роквелл плюхнулся на постель как был одет и включил телевизор. Пройдясь пультом по нескольким каналам, он остановился на новостях CNN. Война в Ираке продолжалась, сыновья Саддама простились с жизнью, в то время как он сам продолжал скрываться.

Казалось, сегодня бессонница ему была обеспечена. Вся его голова была полна мыслями лишь о неудавшемся свидании. И все же он заснул, в тот самый момент, когда меньше всего этого ожидал. Но сон был не спокойным, а из раздела кошмаров. Будь у него такая возможность, Джим бы с радостью согласился сменить его на бессонницу.

…Джим Роквелл стоял на зеленой лужайке на возвышенном плато, а над ним нависал старый дощатый двухэтажный дом, в котором когда-то он жил вместе с отцом и матерью, а до них его дед и бабка — родители отца. Дом походил на шаткий зуб во рту старухи, что оставался там, в гордом одиночестве. Пять ступенек, что вели к двери, были изрядно помечены птичьим пометом, а белая краска на них, как и на всем доме, полупилась и кое-где даже сошла. Джим был уверен, стоит ему ступить по лестнице, слой застарелой краски обязательно пристанет к подошвам его кед. Но ему совсем не хотелось проверять свою догадку, потому как знал, что в этом доме его ничего хорошего не ждало.

Над дверью висела лампа, закрытая стеклянным колпаком, в котором, даже в дневное время суток (а в его сне был именно день), он мог разглядеть несколько опаленных трупиков мотыльков. На полу веранды лежали ножками вытянутыми вверх два воробья и одна синичка.

— Около этого дома ничто не живет долго, — серьезней, чем хотелось, произнес Джим. В ответ на его слова раздался порыв ветра, сбив ему волосы в разные стороны. Был это сон или нет, но ветер ему показался вполне реальным.

Что-то заставило его посмотреть себе под ноги. Трава, до этого сочно-зеленого цвета, стала быстро жухнуть и желтеть, а дерево, растущее рядом — такое же старое, как и сам дом — начало сбрасывать свою листву и теперь уже осенний ветер завывал в кирпичном дымоходе, нагнетая мысли об одиночестве.