Запертый

Так что больших изменений во мне не случилось. Кроме одного – я вернулся к регулярному бегу и в каждой пробежке доводил себя до глупейшего изнеможения. Я каждый день уставал до такой степени, что по идее не смог бы бежать следующим утром. Но я поднимался, пил воду и выходил на пробежку… А затем возвращался и погружался в чтение. И так с каждым днем я все больше узнавал не только о вещах пространных и мутных, но и о вполне конкретных и ранее не встречавшихся. Так, например, в одной из статей я обнаружил прекрасный образчик карты Шестого уровня, тут же сохранив его в папку избранного, где уже набралось несколько десятков фотографий – преимущественно там была так поражавшая меня в детстве техника прошлого. Летающие острова, многоколесные машины-монстры, утыканные пулеметными турелями, плавучие города, утопающие в миллионах огней прибрежные города, природные виды, где главной деталью было то самое голубое небо с плывущими по нему белоснежными облаками… Но были там пейзажи и помрачнее – заваленная человеческими костями потрескавшаяся почва, руины городов, навсегда замершие остовы разбитой техники, рухнувшие и полыхающие летающие острова, багрово-черное небо с едва проглядывающим на нем тусклым шаром солнца…

Плюс и минус.

Инь и Янь…

На одиннадцатый день в дверь громко и требовательно постучали. Я не отреагировал. И тогда этот некто постучал еще громче, а заодно противно заорал:

– Почта! Сурвер Амадей Амос! Вам письма и посылка!

Это заставило меня оторваться от сурвпада.

Почта? Ко мне никогда в жизни не приходил почтальон. Ведь мне никто и никогда не писал писем и не присылал посылок. Это вообще не особо дешево. Бумагу мы производим сами, но она стоит денег. Да и зачем писать письма или отправлять посылки на Шестом уровне? Проще дойти пешком и отдать самостоятельно. А на других уровнях у меня и знакомых-то нет. Нет, вру, конечно – знакомые были. Ведь сурверы все же мигрировали между этажами Хуракана, что было вполне нормальной практикой, хотя потом и приходилось долго вживаться в чужие устои. Каждый этаж – как отдельная министрана со своими привычками, вкусами, стилем и даже языком. Поди попробуй понять, что означает присказка Третьего уровня «Рис да изюм лишь к печали мешают», используемая тамошними жителями довольно часто и осудительно.

До того как я открыл дверь, почтальон успел отстучать еще одну сердитую мелодию. Вопросительно уставившись на невысокого старичка в серой униформе, сидящего на самокате с сиденьем, я дождался, когда он закончит ответную визуальную инспекцию.

– И это герой Хуракана? – в его голосе слышалось горькое разочарование.

– Я не герой, – тихо ответил я и удивлено прислушался к своей сиплой невнятной речи.

Похоже, за эти почти немые дни одиночества я едва не разучился говорить. Друзей у меня и раньше не было, но зато имелись знакомые работяги из бригады и ненавистный квартирант, с кем приходилось разговаривать. А за прошедшую треть месяца я старался обходиться кивками и жестами.

– Оно и видно, что не герой, – еще сердитей фыркнул почтальон, засовывая руку в висящую на руле небольшую сумку. – Но поблагодарить тебя я обязан – решетку ты все же закрыл.

– Вбитым в башку инструкциям спасибо говорить надо, – ответил я. – Ну? Где мои письма и посылки?

– Какой ты… ни тебе здрасьте, ни тебе пожалуйста.

– Здрасьте.

– А пожалуйста?

– Вы делаете свою работу, – равнодушно ответил я. – Исполняя свой долг, сурвер не ждет благодарности. Когда я чистил технические коридоры от слизи и говна, мне никто не говорил спасибо или пожалуйста.

Выпятив губы, седой почтальон задумчиво кивнул:

– Хорошо сказано. Но ведь я тебе спасибо сказал.

– Не сказали, – возразил я. – Так где мои письма?

Еще раз кивнув, он протянул мне три письма и два небольших свертка, один из которых был довольно увесистым. Приняв почту, я втянулся обратно в комнату и закрыл дверь еще до того, как почтальон успел послать мне очередной осуждающий взгляд.

– А ну стой! – рявкнул он сквозь дверь. – Расписываться в получении кто будет? Там одно письмо и посылка из суда!

Пришлось снова высунуться наружу.

– Открывать и пересчитывать будешь? – негодование в глазах старика было смешано со странным одобрением.

– Пересчитывать что?

– Компенсацию свою.

– За что?

– Там написано!

– Не буду. Где подписать?

Поставив корявый росчерк в двух местах, я кивнул и снова убрался в свое убежище, успев увидеть, как почтальон покатил прочь, сердито покачивая головой. Стоя у стола, я поочередно вскрыл крохотные конвертики – экономия во всем, сурверы, экономия во всем!

Первое письмо было от рода Якобс. В нем сообщалось, что на следующие три месяца я освобожден от платы за съем комнаты и счетов за электроэнергию как тот, кто оказал весомую услугу. Что ж… спасибо. Вот это действительно ценнейший подарок.

Второе письмо было от них же. Пишут, что я могу смело претендовать на работу в рыбных прудах рода Якобс и сразу же получу полную рабочую ставку. Каждый работник получает двухразовое питание, рабочую робу, достойное обращение, бесплатный душ и регулярный медосмотр.

Есть над чем задуматься…