Запятая Судьбы

Фил и Руди корпели над картами подземных коммуникаций, перебрасываясь фразами на жаргоне настолько профессиональном, что у Вита вяли уши. Сам он часа полтора кряду ковырялся с энергетической схемой Северной Венеции, пока не вышла заспанная Сова и не начала исправлять процесс. Теперь она отточенными движениями наносила тонкие линии поверх улиц и площадей.

— Тут всё дело в мелочах, братишка. А ты у нас полукровка настолько широкой души, что на мелочи внимания не обращаешь. Для тебя что тринадцать, что семнадцать с половиной — один чёрт. Потому тебя вечно и заносит бес знает куда.

— Неправда, — пробормотал Вит, — я вообще стараюсь быть внимательным.

— Надо не стараться, а быть. И на это ты, прости, не способен.

— Ну хорошо, когда меня «заносило» не туда?

— Штурм Храма. Отклонение от лунного вектора на восемь процентов, — не отрываясь от процесса, тоном дипломированного зануды начала перечислять Сова. — В результате ты оказываешься прямо на алтаре, что ведёт к плачевным последствиям для оного и батальной сцене для нас. С известными результатами. Ресторан «Златое Око». Небрежный расчёт перемещения, и на Братство ложится долг в три тысячи злотых, а бочка коньяка стапятидесятилетней выдержки приведена в полную негодность твоей дурно пахнущей тушкой. Триста литров превосходного пойла, между прочим. Мне продолжать?

— Достаточно, благодарю, — торопливо отозвался Вит. — Но должен сказать, что промах в «Оке» был по вине упомянутого коньяка.

— Не заливай. Двести грамм для тебя, что капля в море.

— Я не алкоголик!

— А я о чём?

Пока они препирались, женщина закончила с картой, поднялась с колен и постучала по косяку в комнату к кузенам.

— Господа, у нас всё. Принимайте.

— Ну наконец-то, — отозвался Фил. — Так, теперь все оставили нас в покое на несколько часов. Делайте что хотите, только чтобы уровень шума был приемлемым и у нас не кончался кофе.

— Работайте.

Делать было откровенно нечего. Вит, Сова и Эрик сидели на кухне, травили байки и по очереди варили кофе. Через пару часов командир, по старой памяти, встал к плите готовить. На этот раз отбивные.

— Вот ты говоришь, невнимание к деталям, — он натирал куски мяса приправами, — а готовлю я, тем не менее, на зависть некоторым. Перцы, соль, травки. Концентрация и внимательность.

— Душа моя, сколько грамм чёрного, красного и белого ты добавляешь? — Сова прищурилась.

— Э-э-э…

— Вот и я о чём. У тебя дед был художник.

— А отец — инкуб.

— Не в том дело. Я мыслю так: краски он растирал даже не на глазок, а как душа велит. Не вычисляя и не измеряя, сколько киновари, белил и прочего он там кладёт на палитру. Смешивал, получал необходимый на его взгляд цвет и рисовал.

На сковороде зашипело масло. Вит бросил на раскалённую поверхность мясо, выждал некоторое время и перевернул, чтоб спёкшаяся корочка не выпускала сок.

— Писал.

— Не важно. Так вот, ты таким же образом поступаешь с готовкой. В тебе нет расчёта, нет внимания к мелочам.

— Ты хочешь сказать…

— Погоди, я не закончила. Ты добавляешь главный компонент — душу. И поэтому всё получается идеально. Вит, милый, тебе и не нужны эти чёртовы детали. В этом твоя прелесть. Просто не берись за черчение, схемотехнику и точные расчёты. Это не твоё.

— Художник от плиты?

— Можно сказать и так. К слову, почему ты до сих пор не получил кулинарное образование?

— Да как-то всё…

— Закончим с этим бардаком, я тебя своими руками в техникум отволоку.

— Кстати о бардаке. У тебя в лабе и на рабочих столах вечно такое творится — любого аккуратиста удар хватит. Кто бы говорил о точных расчётах.

— Не туда мыслишь, братец. Я всегда точно знаю, что и где у меня лежит. На взгляд непосвящённого это и правда выглядит, как хрен знает что и апокалипсис с бантиком. Но для меня это порядок. Мой рабочий порядок. И не уходи от темы.

На кухню вошла Кит, потянула носом.

— Будет еда?

Вит ухмыльнулся.

— Ага, свининка. Старый рецепт. Будешь?

— Естественно. Я звонила в больницу. Нам в коме. Жить будет, но сколько и как — пока неясно.

— Эрик, звонок могли отследить? — Вит повернулся к Эрику.

— Жарь мясо спокойно. Никто ничего отследить не мог. Контора своё дело знает.

— Да жарю я, куда оно денется… — повар-недоучка посмотрел на Кит. — Я, собственно, хотел с тобой поговорить. Наедине.

— Не сомневаюсь, — пробормотала та. — Умоюсь и вернусь.

Вит терпеливо дождался, пока она пройдёт обратно в свою комнату, уступил место у плиты Сове, выдав строгие инструкции, и пошёл вслед за сестрой.

— Ты хотел говорить. — Кит, не глядя на него, села у зеркала и принялась подводить глаза. — Начинай.

— Зачем? — негромко спросил он, обозревая разложенную палетку с тенями, пудреницу, кучу кисточек, тюбиков, коробочек и прочих мелочей, вводивших любого непосвящённого в состояние суеверного ужаса.

— Чтоб оставаться человеком, — пожала плечами его собеседница, берясь за жидкую подводку. — Да, я могу навести весь этот марафет, не прибегая к косметике, одним изменением, но так привычнее.

— Не валяй дурака. — Вит прошёлся по комнате, взял стул, развернул его спинкой вперёд и уселся на него верхом. — Ты понимаешь, о чём я.