Запятнанная кровью ложь

Прошлой ночью я искренне переживал, когда она начала плакать после того, как Лео оставил нас в комнате, настолько сильно, что я отвел ее в ванну. Я понял, по кому она плакала, и это разозлило меня — в таком случае, с чего бы ей вообще плакать по нему? Она никогда не любила его так, как меня. Я знаю это совершенно точно.

Ее урок наконец-то закончился, кажется, прошла целая вечность, и я прислоняюсь к стене напротив двери, через которую все выходят из студии. Я замечаю Энни, ожидающую Миллу. Затем они выходят вместе, взявшись за руки, и останавливаются как вкопанные, когда она замечает меня. Энни улыбается, переводя взгляд с меня на нее, и я улыбаюсь в ответ. Она ненавидит Лео почти так же сильно, как и я. Конечно, по разным причинам, но давайте просто скажем, что мы помогаем друг другу. Энни продолжает нести чушь о Лео, пока у Камиллы не заболят уши, а я продолжаю разговаривать с Ильей, чтобы дать ей шанс, потому что, ну, я не знаю. Мне выгодно, чтобы Камилла тоже его ненавидила. Хотя я уверен, что она уже делает это по-своему.

— Ник! — кричит Энни, и я замираю на месте. Они подходят ко мне ближе, в основном потому, что она продолжает тащить Миллу за руку и останавливается прямо перед моими ботинками. Слишком близко. Я хочу оттолкнуть Энни. — Что ты здесь делаешь?

Лицо Миллы раскраснелось, пряди волос прилипли к ее лицу, и я хочу знать, имеет ли красный оттенок ее кожи какое-либо отношение к моему присутствию. Даже если это совсем чуть-чуть.

— Я здесь, — я указываю подбородком в ее сторону, — Из-за Миллы.

— Миллы? — Энни хмурится, переводя взгляд с нас на нее. — Ты имеешь в виду Кэм?

— Нет. — Я морщусь. — Я имею в виду Миллу.

Камилла приподнимает бровь идеальной формы, глядя на меня.

— О-о-о-кей. Я сама найду выход. Увидимся позже.

— Подожди, Энни. — Милла заговаривает впервые за весь этот разговор, и ее голос срывается при имени лучшей подруги. — Ты — моя попутчица.

Мы с Энни смотрим друг на друга, и я киваю.

— Я уверена, что он у тебя есть.

С этими словами она уходит, оставляя меня с Камиллой наедине.

Камилла смотрит на меня, как мне кажется, очень долго, но на самом деле всего несколько секунд, и я опускаю подбородок, чтобы придвинуться к ней поближе. Мои пальцы убирают пряди волос с ее лица, поддаваясь какому-то гребаному порыву. Она напрягается. Это неуловимо, но что есть, то есть, и я опускаю руку, как будто обжегся.

— Что ты здесь делаешь? — спрашивает она тихим, дрожащим голосом. И теперь я пугаю ее. Идеально.

— Я хотел тебя увидеть. — Я беспечно пожимаю плечами, как будто это обычное дело — появляться в местах, где она бывает, без предварительного приглашения.

— Ты преследуешь меня? — Ее голос теперь хриплый, дрожащий еще сильнее. — О Боже, ты преследуешь меня. Ты преследуешь меня.

Камилла делает шаг назад, и я хватаю ее за руку, притягивая обратно, пока она не врезается мне в грудь. Я разворачиваю ее и прижимаю бедрами к стене, удерживая руками по обе стороны от ее головы. Она полностью в моей власти, и мне это нравится. Настолько много, что я уверен, что она уже и сама это знает.

— Я не подкрадываюсь, принцесса. — Мой голос мягок, выдавая то, что я чувствую на самом деле. Я возбужден в других местах, чего не должно происходить прямо сейчас. Все дело в положении. — Я просто последовал за тобой сюда.

— Итак… ты преследовал меня.

— Тебя было легко найти. — Я наклоняюсь ближе к ней, мои губы касаются раковины ее уха. — Может быть, в следующий раз это будет не так.

Я отстраняюсь и провожу кончиками пальцев по ее обнаженным рукам, которые уже покрылись мурашками.

— Позволь мне пригласить тебя куда-нибудь, Камилла.

— Теперь ты хочешь пригласить меня куда-нибудь? — спрашивает она. — А что случилось с разговорами?

— Я не хочу разговаривать, — говорю я ей. — Я уже знаю о тебе все, что мне нужно, помнишь?

— Я не могу рисковать, чтобы кто-нибудь увидел нас на свидании, — отвечает она, что только раздражает меня.

— Все будет в порядке, — отвечаю я. — Если только ты не хочешь поесть в моей машине?

— Я имею в виду, ты все равно должен меня подвезти, верно?

— Верно. — Я киваю один раз.

— Ладно, — вздыхает она. — Я поем в машине, но только потому, что умираю с голоду.

Мы направляемся к парковке, медленно ступая в ее пуантах, и я подумываю о том, чтобы поднести ее на спине. Похоже, так ходить неудобно. Она смотрит на свою обувь, затем на гравийную дорогу, по-видимому, рассерженная.

— Хочешь, я понесу тебя? — Я спрашиваю ее.

— Ни в коем случае. — Камилла на мгновение выглядит немного растерянной: — Черт возьми. Энни забрала мою сумку, так что я все равно не смогу переодеться из этой одежды. С таким же успехом ты мог бы отвезти меня домой.

— Никто не узнает тебя в таком наряде, Милла. Давай просто поужинаем где-нибудь в хорошем месте, и я приглашу тебя куда-нибудь в другой раз.

— Хорошее — это например?

— Чик-фил-А?

Она начинает смеяться:

— Ты ешь курицу, приготовленную Господом?

— И что теперь?

— Я так это называю, неважно, — говорит она со смешком.

Однако я хочу поделиться внутренней шуткой.

— Это потому, что это христианское учреждение?