Запятнанная (СИ)

Комната, в которую они перенеслись, смутно напоминала спальню Снейпа - черно-изумрудный интерьер, тусклое бледно-жёлтое освещение; герб Слизерина на стене - даже на Гриффиндоре не предавали такого значения символике факультета. Небольшое, логично обставленное мебелью помещение казалось необжитым. Кровать-полуторка идеально заправлена, постельное белье, к удивлению Веланесс, было белоснежное, как будто бы искрящееся в свете, попадавшем на него с улицы сквозь круглое окно. Каркас кровати практически сливался с темными деревянными панелями на стенах и полу, выполненным в том же благородном материале. Узкий мрачный шкаф до самого потолка, две небольшие тумбочки у изголовья, письменный стол с креслом - все это выглядело совершенно новым, как будто к мебели никогда не притрагивались. Из неупорядоченных вещей - разбросанные по комоду конверты с вытащенными из них письмами да мантия Драко, одиноко висящая на крючке возле входной двери.

- Я не часто здесь появляюсь, - словно прочитав мысли, - Я вообще последнее время в замке бываю не часто.

- Да, я заметила, - меряет шагами слизеринскую спальню, прикасаясь то к дереву на стенах, то к, по всей видимости, натуральной коже на спинке кресла, - На основании чего тебе выделили личную спальню?

- Отец постарался, - снова без каких-либо подробностей, неопределённо пожав плечами.

- И ни у кого не возникло вопросов? - она останавливается, кидая мимолётный взгляд на надписи на почтовых конвертах. От Люциуса, от кого ж ещё.

- Меня теперь по большей части избегают, - хмыкнув, Малфой проследил за её взглядом, - На Слизерине знают, что я стал Пожирателем.

- Ты и не пытался это скрывать, да? - Катрин обводит взглядом комнату и останавливается на её непосредственном хозяине, замершим возле двери как мраморное изваяние. Ответа не последовало, и магичка продолжила, - Ты же местный божок, принц всея Слизерина, а теперь ещё и «крутой» Пожиратель…

- Они не знают, чего мне стоило добиться всех этих… регалий. И прозвищ, - лицо парня на мгновение исказилось, но в следующую же секунду он провёл ладонью от подбородка вверх, взъерошив и без того растрепавшиеся волосы. Движение, перенятое от отца.

- Они знают о тебе хотя бы что-то, - вцепившись ногтями в обивку ни в чем не повинного кресла. Веланесс штормило, её то захлёстывал приступ необузданной ярости, то поглощала бесконечная тягостная тоска.

Малфой открыл было рот, но так ничего и не произнёс. Он несколько секунд смотрел на девушку перед собой, а затем не спеша преодолел разделявшее их расстояние, оставшись стоять позади неё.

- Не кори меня за то, что я пытаюсь заботиться, - снова шёпот. Его руки обнимают её со спины, не давая развернуться. Француженка молча слушает, чуть откинув голову назад, - Я не могу позволить тебе стать жертвой этих убийц, поэтому пытаюсь обезопасить. Пытаюсь заботиться. Так, как умею.

От этого «так, как умею» на глаза волшебницы навернулись слезы. Слова, в которых так явно читалось ребячество одновременно с вынужденно-взрослыми мотивами, казались ей искренними до щемящей в грудине боли.

- Я не считаю тебя слабой и беспомощной, пойми же ты наконец, - он рвано выдохнул прямо над её ухом, и аккуратно прижался губами к виску, - Любая информация может сделать человека интересным для Пожирателей. Меньше знаешь - меньше шансов попасть к ним на допрос.

- Это правда, что Волан-де-Морт обосновался в вашем особняке? - припоминая новости из ежедневного пророка.

- Забавно, правда? - хриплый смех, - Несколько месяцев назад я был бы рад пригласить тебя к себе домой, а теперь это место для многих - страшнее Азкабана.

- Нет, - Веланесс поворачивается к нему лицом, встречаясь с сощуренными в непонимании глазами слизеринца, - Нет, это не забавно. Все, что происходит в мире, вообще имеет мало общего с весельем. Хогвартс пока что служит для нас оплотом стабильности. Но надолго ли? - она коснулась его подбородка, обведя контур плотно сжатых губ, - Ты знаешь, но не ответишь.

- Никто не может знать наверняка, - Драко, ещё недавно собиравшийся рассказать волшебнице хоть что-то из своей «новой» жизни, сейчас вновь прибегал к глупым неоригинальным отмазкам, вызывавшим у Катрин лишь грустную полуулыбку.

- Конечно.

Её реплика прозвучала глухо и пусто, такое бывает, когда длинную подготовленную речь человек в итоге беспощадно отметает, превращает в одно-единственное слово, не несущее в себе никакого смысла, сказанное скорее для галочки.

От других девушек её, несомненно, отличает то, что умолять и просить о чём-либо она перестаёт крайне быстро. Но во взгляде все равно различимы метания, которые она заключила внутри себя в клетку со стальными прутьями.

Мне жаль.

Мне действительно жаль.

Мысли француженки путались. За одну минуту ей поочерёдно захотелось убежать, закричать, разрыдаться и совершить ещё несколько ненамного более логичных действий. Моральная истощённость, которую она осознала именно сейчас, в ходе разговора с тем, о ком беспрестанно думала последние месяцы, загасила все вспышки эмоций и оставила после себя лишь непомерную усталость и тупую боль.