Запиханка из всего

Огляделась: пока никакого движения. Тогда она позвонила на клубный номер – обычный звонок бы утонул, но первые цифры ее номера сотовые станции определяли, как резервный канал госбезопасности – папа в свое время позаботился – и обрабатывали с приоритетом выше даже армейского. А потому ничего не подозревающая Снежана спокойно дозвонилась до Шарка, спросив, не будет ли он против…

– Какое против! Ты чего! Бегом к нам!

– А что там у вас?

– Да вроде пока держимся, – из динамиков хлюпнуло. Волнующийся Шарк всегда так шмыгал носом. – Вот-вот Сэнмурв подъедет, он с южной трассы, ему ничто не мешает… А ты сама-то где? Как ты пойдешь?

Снежана занималась информатикой не для галочки, так что провесить линк на клубный дрон ей труда не составило. Увидев картинку, ахнула:

– Зомби прямо на перекрестке! Обходить по трассе километра три!

– Вот и отлично, – буркнул Шарк, – авось не попрутся к нам.

– Ну ладно… Пробегусь вдоль трассы, там хотя бы видно далеко…

Но тут кто-то заорал от сторожки:

– Я видел, она до крана добежала! Где-то там!

– Блин, – Снежана выключила коммуникатор, и сказала в уже темный экран, – извини, Шарк!

Потом засунула прибор в рюкзачок, тщательно застегнула молнию и рванула с грузового двора, как может бегать напуганный до полусмерти подросток: почти не касаясь подошвами земли, перескакивая завалы бревен, толкаясь от рельсов, от осей вагонов, запрыгивая на стены. Нет, никакого паркура – просто сильно не хотелось видеть зомби!

Что на этот раз ее искал водитель Петра Васильевича, чтобы защитить и отвезти домой, и что установил точное место по пеленгу звонка, за время длинного разговора с Шарком – тоже услуга для специальных номеров – Снежана так и не узнала.

С разбегу одолев бетонный забор, она оказалась на каком-то дереве. Даже не разбираясь: клен-хрен, повисла на руках и спрыгнула…

Точно в середину стаи байкеров. Чертова дюжина мотоциклов, моторы урчат на холостых в полной готовности рвануть. Крепкие молодые парни, скрипят пахучие кожанки, блестят заклепки. На всю стаю нету пары одинаковых шлемов: стальные каски, немецкий шлем с пикой, римский с поперечным гребнем, греческий с продольным, спускающимся на спину. Из-под шлемов светлые дорожки пота по пыльным, напряженным лицам…

Главный – самый здоровый, на самом блестящем коне – держал в руке смартфон, ожидая команды от Легата. Если бы свалившаяся с неба девочка просила или хныкала, ей бы просто вызвали на помощь милицию или там скорую, а сами остались бы ждать приказа.

Но та Снежана, которая пищала утром, утром и осталась. Новая заорала звонко, пронзительно, перекрыв рокот всех тринадцати мотоциклов:

– Какого! Вы тут ходите! Вокруг х*я босиком!

Байкеры переглянулись. Снежана подслушала фразу от папы, и пару раз козыряла ей в школе или на клубе. А мотоциклисты “Черной чаши” слышали то же самое от куратора, от большого начальника, главнее даже Легата.

– А чего? – повернулся шлем вожака.

– Того! – Снежана махнула рукой в направлении южного выезда. – Там наших бьют!

* * *

– И как там наши?

Лежер пощелкал пультом, пробежался по каналам новостей:

– Пару суток продержатся, а потом, наверное, все-таки водометы введут. Нацгвардию вон, уже перебрасывают. На блогах видно, по южной трассе легионеры едут.

– Баррикады, водометы, газ, щиты, булыжник, – де Бриак прошелся по кабинету, заложив руки за спину. Потянулся:

– Вся история нашей страны в двадцатом веке. Ну, с небольшим перерывом на парады. То наши по бошам, то боши по нашим… Лучше всего показано в кино “Побег” с Пьером Ришаром.

– А, это где напарник… Бельмондо! Узнал свою девчонку по джинсовой попе?

– Квинтэссенция Франции: женщина на баррикадах.

– Хотя девчонка китаянка…

– И что? Вот вы, Лежер, ощущаете себя именно французом? Так сказать, “au creme de la nation”?

Лежер поглядел в бледно-голубое небо за окном.

– Трудно сказать. Костюмы я шью в Англии. Пиво пью чешское. Машина у меня китайская… То есть, формально, немецкая. Но где сделана, понятно. Кино я смотрю американское – как и сотни миллионов.

– Миллиарды.

Штурмовик развел руками – комиссар опять подумал, что синяя форма Управления сидит на Лежере превосходно.

– Ну вот, комиссар. Так что во мне неповторимо-нормандского? Кроме, хм, набора бактерий, конечно…

– Персонаж, Лежер, это история плюс характер.

– Отпечатки мечты?

– Но у нас нет никаких иных зацепок. Мир… Вращается сам по себе. Все обыденно.

– И вот эти уличные беспорядки в половине государств Европы?

– Мы видим: кто-то раскрыл перед кошкой дверь. И бросаемся ловить кошку. А кошка, может быть, постояла перед входом, развернулась и ушла. Мы проигрываем уже потому, что не можем описать происходящее. У нас даже терминологии нет. Вот, например, долгожданные финансовые потоки…

Комиссар включил над столом голограмму планеты, на которую искуственный интеллект Управления – тот самый Палантир – наложил разноцветные щупальца транзакций.