Запиханка из всего

И никого совсем не интересует – спал он со Снежаной, или просто на звезды смотрел. Хер имеется? Значит – мог переспать. А раз мог, то переспал. И ничье мнение тут не важно, и никакая правда-истина никому не интересна… Как обстояло в Советском Союзе, Змей слышал только с папиных слов; да и застал папа уже самый конец, “Беловежскую капитуляцию”. Но вот что Змея из тех рассказов неизменно удивляло – в Советском Союзе людей могло связывать что-то еще.

Взрослые – народ простой: хоть падай, хоть стой. Все шутки про секс. Вся реклама – сладко изогнувшиеся девушки, сиськи-ляжки наружу. Все, что написано-снято – “вечная тема!”, с придыханием. Фанфики, мультики, даже, блин, кино про войну – и там, обязательно! Герои “обретают свою любовь.” Ага. В штрафбате, блин. Самое же место!

Если по улице идет пара, так не коллеги, не заказчик-подрядчик, не продавец-покупатель, не случайные прохожие, не мужчина помогает женщине сумку нести – нет, ни в коем же разе. Только любовники!

Неужели в мире взрослых больше ничего нет?

В Союзе, отец говорил, если бы мужчина похвалил фигуру друга – никто бы не подумал, что гомики, что спят вместе. А сейчас любой парад – либо военный, либо сексуальных меньшинств, “третьего не дано”.

И почему, интересно, при таком-то внимании к сексу, столько разводов?

Да хрен с ними, со взрослыми. Ему-то что делать? Надо, наверное, с отцом посоветоваться. Маму из реанимации уже перевели в общее отделение, но волновать ее все-таки пока не хочется. Не хватало еще, чтобы родители поругались, выбирая имена для внуков: им-то Змеевы рефлексии трижды пройденный этап, с их точки зрения, наверное, несерьезны эти сопли.

Особенно на фоне погрома всего пол-зарплаты назад.

После августовских “событий” – ни одна газета, ни один сайт не осмеливался назвать кошку кошкой, все так и подавали стыдливо: “события” – дети по городу в одиночку не ходили совсем. Либо со старшими братьями, либо с родителями. На всех углах, наконец-то, появились обещанные камеры. Во всех отгороженных дворах – а в частном секторе при начале каждой улицы – появились будки, а в будках сторожа; людей предпенсионного возраста, которых никуда больше на работу не брали, набежало с избытком. Змей не раз думал – да и в сети писали – что, найми всех этих людей на работу до “событий”, так те самые “события” и не состоялись бы. Первое, сторожа на всех углах, а второе – топлива для кошмара, самих безработных, собралось бы меньше в разы… Но говорил же Шарк: “Хорошо быть умным сразу, как моя жена потом”…

– Блик, следующий адрес?

– Список пустой, все.

– Ага… Так… Сейчас на клуб, вещи заберем. Тебя в школу, а я потом к больнице, как раз обход заканчивается в пол-десятого… Блик, тебя не накажут, что в школу привез посторонний? Староста ваша ничего… такого… Не скажет?

– Пусть скажет, мне все равно. Инь-Янь говорит, у тебя сейчас никого нет, поэтому…

Последние слова Снежана выговорила чуть слышно. Змей поднял руку и девочка вообще умолкла, только покраснела по самую макушку. Блин, даже до “Восьмиклассницы” Цоя еще два года!

– Есть пять минут времени, – Змей тоже произнес тихо. – Поднимусь метров на семьсот, на город посмотрим?

Снежана кивнула. Парень закрыл форточку – холодный ветер перестал свистеть – и заложил широкую восходящую спираль.

Пять минут прошли в молчании. Змей двинул флип на посадку и сказал – опять негромко:

– В школе так сделаем, слушай. Ждем, пока все построятся на линейку, за пять минут перед началом садимся ровно в середине подковы. Я обхожу флип, открываю дверь, подаю руку. Ты выходишь, прощаешься милостивым наклонением головы – Инь-Янь показывала же? – и спокойно идешь на свое место. И пусть хоть захлебнутся слюной.

Снежана кивнула:

– Мама учила, если сплетню нельзя остановить, ее надо возглавить.

– Ну да, она же у тебя главный врач третьей городской, грамотная насчет управления серпентарием… А вообще, я думаю, переживать не стоит. Сегодня в школу всех привезут, никто в одиночку не придет. Вряд ли твое появление вызовет какой-то исключительный фурор…

* * *

Исключительный фурор в шестых классах Снежана вызвала вовсе не схождением с небес на середину парадного квадрата учеников, учителей и родителей. Если бы даже Змей вынес ее из флипа на руках и поставил на ноги с поцелуем – и это приняли бы, как должное.

А все потому, что какой-то неполживый сукин сын, какой-то, мать его асусовую, недохакер-переюзер, нашел запись видеокамер спичечного комбината. Тот самый легендарный проход Снежаны по грузовому двору, забег на зависть всем паркурщикам… Кадровый сотрудник подобные вещи держит в себе. Но множество кадровых сотрудников, знающих по службе настоящий масштаб “событий”, поспешили сбежать кто куда сумел – не все даже увольнение оформили. На их места принимали без особенной переборчивости: во-первых, особо некого. Это деду-дворнику даже на Варшаву не дают визу, а молодого компьютерщика-немусульманина и в Монреале оторвут с руками. Во-вторых, некогда: расследование шло полным ходом; даже без увольнений прокуратура бы не справилась.