Записи и выписки

У. Оден. «Вольтер в Фернее».

Он счастлив. Он обходит свои места.

Часовщик у окошка поднимает на него взгляд
И опять опускает к часам. Возле новой больницы столяр
Притрагивается к шляпе. Садовник пришел сказать:
Посаженные им деревья принялись хорошо.
Альпы сверкают. Лето. И он велик.
Далеко в Париже, там, где его враги
Злословят, какой он гадкий, в высоком кресле сидит
Слепая старуха и ждет смерти и писем. А он
Напишет: «жизнь — выше всего». Но так ли? Да, так Борьба
Против несправедливости и против лжи
Стоила свеч. И сад стоил свеч. Возделывайте свой сад.

Лаской, нападкой, насмешкой — он был умнее всех.

Он был вожаком мальчишек в священной войне
Против зажиревших взрослых: как мальчишка, хитер,
Он умел, когда надо, смиренно пойти
На двусмысленный ответ или спасительный обман,
И ждал своего часа, терпеливый, как мужик [383]
Даламбер сомневался, а он нет: час придет.
Сильным врагом был только Паскаль; а все
Остальные — уже травленые крысы Но забот
Еще много, а надеяться можно лишь на себя.
Дидро — глуп, но делал все, что мог.
А Руссо завопит и ничего не сможет: он это знал.

Ночь заставляет его думать о женщинах. Чувственность —

Лучший из учителей: Паскаль был дурак.
Как Эмилия любила астрономию и постель.
А Пимпетта его хотела, как скандала. Хорошо!
Он отплакал свое о Иерусалиме. В конце концов,
Кто не любит наслаждения — всегда неправ.

Как часовой на посту, он не спит. Ночь пропитана злом:

Погромы, землетрясения, казни. Скоро он умрет,
А над Европой сумасшедшие матери стоят у котлов,
Чтобы бросить в них младенцев. Только его стихи,
Может быть, их удержат Надо работать. Ввыси
Нежалующиеся звезды вели свою светлую песнь.

Перевод «Бесы» Цветаевой оказались недостаточно французскими? Может быть, скорее недостаточно пушкинскими? с ее-то бальмонтовской щедростью аллитераций и пр.

Перевод Фет: дословный перевод — это «ковер, по которому в новый язык вкатывается триумфальная колесница оригинала» (РМ 1917, 5–6, 108).

Перевод Собственно, Пастернак был идеальным воплотителем того советского отношения к переводу, которое сформулировал И. Кашкин: переводить нужно не текст, а действительность за текстом («не слова, а мысли и сцены», выражался Пастернак).

Перевод (напр., поэзии в прозу при интерпретации). Для понимания предмета нужно его переводить на какой-то другой язык. Трудность современной русской философии в том, что она потеряла свой марксистский язык (с помощью нецентральных его понятий, вроде «отчуждения» или «превращения формы» она хорошо управлялась и во времена застоя: вольнее, чем филология) — а получила лишь язык русских религиозных мыслителей да хаотически наплывающие языки самоописаний современной западной философии. С. Д. Серебряному кто-то сказал: «При советской власти писать было легче, потому что тогда маразм был системный, а теперь нет». [384

Перечап называется точка опоры на равновесе весов (Даль).

Перестройка Янин рассказывал в РГНФ: в «Энциклопедии» от историков потребовали в ст. «История» не упоминать ни Маркса, ни Гегеля, ни феодализма, и вообще ничего позже Ключевского. Историки всей редакцией подали в отставку, только тем и подействовали.