Записки. 1917–1955

По возвращении в Петроград, мне пришлось все больше времени посвящать Красному Кресту, ибо я был одним из немногих работников его прежнего состава, перешедших и в новый состав Главного Управления, одинаково знакомых с условиями работы и в центре, и на фронте. Одним из первых вопросов, которые пришлось здесь решать, был вопрос о замещении должностей главноуполномоченных и особоуполномоченных. Из числа прежних наших главноуполномоченных четверо — Зиновьев, Иваницкий, Голубев и Самарин выдержали экзамен первой революционной вспышки, но двум, Кривошеину и князю Урусову, пришлось уйти. Первый из них, неоднократно выдвигавшийся как кандидат на пост председателя Совета министров, не сумел найти надлежащий тон в первые дни революции, уклонялся от общения с персоналом в наиболее тревожные дни, затем приехал в Петроград и, сознавая, что его возвращение в Минск невозможно, сам отказался от должности. Урусов, выборный член Гос. Совета и Екатеринославский Губернский предводитель дворянства, еще до революции зарекомендовал себя, как главноуполномоченный, очень отрицательно, так что не поддерживай его Государыня Мария Феодоровна, он был бы сменен еще раньше, но идти против воли своей покровительницы Главное Управление не могло, и потому он продержался до революции. Вполне понятно, что теперь он должен был сразу подать в отставку. К этим двум вакансиям присоединилась еще третья, новая, вследствие разделения Северного района на два — фронтовой, где остался Зиновьев, и тыловой, Петроградский.

Вопрос об этом разделении поднимался неоднократно и раньше, теперь же после революции его нельзя было больше откладывать, ибо условия Петрограда и фронта были слишком различны, и требовали при тогдашней напряженности всей жизни постоянного присутствия главноуполномоченного в столице. Замещение этой должности не представило затруднений, ибо естественным на нее кандидатом явился Лопашев, помощник Зиновьева, уже не раз и подолгу исполнявший его обязанности. О его назначении просили и служащие. На место Урусова вскоре был назначен Хомяков, бывший председатель 3-й Гос. Думы. Замещение же Кривошеина пришлось отложить, ибо подходящих кандидатов туда не имелось. Ушло несколько особоуполномоченных, но опять же те, которые и раньше вызывали нарекания и со стороны Главного Управления, и со стороны служащих. Вообще, я должен отметить, что после революции в Кр. Кресте, как и повсеместно в армии, сказалась в вопросе об удалении начальствующих лиц, главным образом, или нетактичность их или чрезмерная строгость. Если начальник был тактичен, то ему прощалось многое. Не лишнее указать, что к денежным злоупотреблениям делегаты служащих относились строго с самого начала, но тогда они в них плохо разбирались, а позднее, когда, быть может, и приобрели опыт в отчетности, то уже бороться с ними не приходилось. Впрочем, в Кр. Кресте отношение к этим злоупотреблениям и при старом Управлении было всегда столь строгим, что что-нибудь новое открыть было невозможно, и кроме одного случая, про такие открытия мне и не пришлось слышать.

После революции на Кр. Крест выпала новая задача — принять в свое заведывание некоторые другие организации, а именно, Императрицы Марии Феодоровны, великой княгини Марии Павловны и Склад Зимнего дворца, совместно со всеми вообще учреждениями Императрицы Александры Феодоровны. Впрочем, последняя организация была затем опять отделена от Кр. Креста и передана в военное ведомство. Сделано это было по распоряжению Керенского, поставившего во главе ее своего приятеля, адвоката Бессарабова, с окладом в 18 000 р., что тогда вызвало известное удивление. Особенно об этом в Кр. Кресте не жалели, ибо с самого начала ему пришлось встретить в этой организации упорное пассивное сопротивление, которое осталось бы, вероятно, и в дальнейшем, ибо ее деятели, привыкшие к широкому расходованию казенных денег (частных пожертвований в ней было очень мало), очень косо смотрели на необходимость сообразоваться с гораздо более бережливыми навыками Кр. Креста.

Небольшая организация Императрицы Марии Феодоровны — склад в Аничковском дворце, питательно-перевязочный поезд и 4 госпиталя имени Императрицы, состоявшие уже в Кр. Кресте, содержались на личный счет Государыни, и перешли к нам без всяких затруднений, причем все дела и вся отчетность велись в полном порядке. Хуже обстояло дело с организацией вел. княгини Марии Павловны. Назначенный в нее комиссаром член Думы Киндяков неоднократно плакался в заседаниях Главного Управления, что делопроизводство и отчетность ее заставляют желать лучшего. Впрочем, все немногочисленные учреждения этой, много о себе шумевшей организации, были переданы в Кр. Крест сразу же и без всяких затруднений.