Записки. 1917–1955

В течении этих дней в военной комиссии Думы тоже шло обсуждение продовольственного вопроса. 19-го Риттих сообщил нам все последние сведения по нему, в общем весьма печальные. Хлеб имелся, но пока еще не на железных дорогах, в армии его недостатка пока не было, но базисные магазины были пусты, тогда как в них должен был храниться запас муки на два месяца. Правда, и в предшествующие годы они бывали осенью пусты, но к Новому Году они опять заполнялись, теперь же мы приближались к концу февраля, и они еще пустовали. Но, тем не менее, армия пока не бедствовала и получала в общем все, что ей полагалось. Зато гораздо хуже было положение с снабжением гражданского населения городов и нехлебородных губерний. Однако, пока ничего тревожного по его словам нигде не было, везде была даже еще пшеничная мука, но в ближайшем будущем положение могло стать угрожающим, ибо пока северная деревня обходилась своим хлебом, теперь начинает уже нуждаться в покупном хлебе. Обсуждению сообщенных Риттихом сведений и были посвящены следующие заседания комиссии. Надо сказать, что эти заседания на меня произвели крайне тяжелое впечатление, ибо вперед они нас не подвинули ни на шаг, и, несмотря на много слов, ни одной новой мысли высказано в них не было.

Заседание Думы, утром, 23-го, дало нам сообщение правительства, что оно взяло обратно законопроект об учреждении Особого Главного управления народного здравия. Таким образом, эта созданная специально для Рейна должность пала. Рейн, известный киевский профессор-гинеколог был в Думе инициатором создания этого министерства, и так как он был крайним правым, то оно и было создано в порядке декрета, с назначением Рейна министром. Однако сразу выяснилось, что Дума не даст средств на это министерство, причем протестовал особенно против этого Годнев. По этому поводу Родзянко рассказывал, что Рейн ему заявил, что он предпочитает покончить самоубийством, чем от руки члена Думы Годнева. В этот же день мне пришлось хлопотать в Министерстве народного просвещения и, в частности, у товарища министра Шевякова о скорейшем рассмотрении любопытного ходатайства группы наших новгородцев о разрешении создать кооператив для развития уже существующей в Новгороде частной женской гимназии. Как и всегда, обещали сделать все возможное для ускорения дела.

В дневном заседании Думы был внесен спешный запрос о начавшемся закрытии заводов в Петрограде. Недовоз угля уже за несколько недель до этого заставил подумывать о временной приостановке некоторых заводов, причем, пришлось сократить на них работу, так что рабочие работали только по 4 дня в неделю. Это положение, вполне естественно, вызывало среди рабочих недовольство, которое и проявилось кое-где забастовками. Администрация Путиловского и Обуховского заводов этим воспользовались, сразу закрыла их и объявила расчет всем рабочим. Нужно добавить, что на Обуховском заводе рабочие выкупали кого-то из администрации в машинном масле. Вот эти обстоятельства и послужили предметом запроса социалистических групп, который, однако, сочувствия большинства к себе не привлек.

В городе в этот день было везде спокойно. На следующий день положение резко изменилось. С одной стороны забастовки распространились по всему городу, с другой — в нем было введено военное положение, и командующему войсками округа Хабалову были предоставлены чрезвычайные полномочия. Но наряду с этим имел место и другой факт, который оказал гораздо более сильное впечатление на общее настроение. Это было значительное понижение в Петрограде количества потребляемого хлеба. Запасы муки сократились приблизительно до дневной пропорции, что в те времена казалось угрожающим. И вот ежедневная дача хлеба была сокращена до двух фунтов на человека. Это вызвало большое волнение, стремление запасти побольше хлеба и общее недовольство, хотя фактически проконтролировать это при отсутствии продовольственных карточек было совершенно невозможно. Сразу хлебные хвосты возросли, и в них началась, как это всегда бывает в подобных случаях, резкая критика правительства.