Записки адвоката. Организация советского суда в 20-30 годы

Я лечил зубы у одной женщины-врача. Это была солидная, очень интеллигентная пожилая женщина. В один прекрасный день ее «взяли». Было совершенно ясно, что «за золото». Вернувшись, она стала проявлять признаки ненормальности, ее преследовала какая-то мысль о воде. Прием больных она прекратила. Она бросилась в реку Кубань и утонула. Это произошло также после издания Гражданского кодекса, примерно в 1930 или 1931 году.

Я не вижу никакой разницы между приходом красноармейца, который разрушает все преграды и запоры, взламывает штыком сундуки, забирает все «объекты прав», а затем выгоняет из дома «субъекта прав» и по дороге его пристреливает, и фининспектором, который приносит окладной лист по налогу. Он тоже может сломать все замки и двери и унести описанное им имущество или выгнать «субъекта прав» на улицу, где его подхватит «на вилы» прокурор и бросит в судебную молотилку по ст. 61 Уголовного кодекса: два года лишения свободы и пять лет ссылки.

В первом случае действует «революционное право», т. е. примечание 1 к ст. 59 ГК РСФСР, или инстинкт личного грабежа: «имущество вообще перешло во владение трудящихся», как 72 говорит это примечание; во втором случае действует уже «революционная законность» или инстинкт государственного грабежа – статья 61 УК РСФСР. Разница только та, что здесь присутствует ярко выраженный элемент государственного мошенничества в лице фининспектора, в обязанности которого входит исчисление заведомо ложного налога, не соответствующего ни фактическому заработку, ни доходу.

Я спросил как-то знакомого инспектора: «Неужели тебе не стыдно исчислять такие сумасшедшие налоги?» Он мне ответил: «Ничего не поделаешь, такая директива, ведь мы теперь не финансисты, а ликвидаторы».

При коллективизации право собственности было совершенно аннулировано. Осталась лишь одна насмешка над нормами Гражданского кодекса. «Обобществленное» крестьянское имущество, сданное в колхоз в принудительном порядке, заносилось по книгам бухгалтерии колхоза частью в основной неделимый капитал, частью в паевой взнос. Последний можно было будто бы получить в случае выхода из колхоза. Таким образом соблюдались в теории нормы Гражданского кодекса, гласящие о договоре «товарищества на паях». Но назад, конечно же, никто ничего не получал, да и сам выход из колхоза был невозможен. Неделимый капитал включал скот и инвентарь. Скот весь подох, инвентарь был поломан. Паевые взносы – зерно, фураж и деньги – также сгинули, а потому ни в одном колхозе уже давным-давно нет тех книг, куда записывались эти данные.

О принудительности, зверствах и неслыханном в истории насилии при коллективизации писалось достаточно, мне хочется только добавить, что кроме надругательства над личностью человека было также совершенно разрушено понятие о праве собственности. А ведь право собственности есть один из элементов человеческого достоинства. При отсутствии этого права человек превращается в ничто, т. е. в колхозника.

К вещному праву относимся также «залог имущества» и «право застройки». Залог имущества в Советском Союзе производится посредством ссудных касс (государственных, конечно), выдающих ссуды под заклад движимости. Таковые имеются в Москве. В других городах я их не видел. Залог недвижимого имущества не практикуется, т. к. нет частных банков, которые могли бы дать ссуду, а Госбанк не кредитует эти операции. Частное лицо никогда ничего не даст, так как оно рискует сейчас же попасть в число нетрудового элемента со всеми вытекающими последствиями. Сделок и операций, которые гарантировались бы залогом имущества, между частными лицами, конечно, никаких нет. Поэтому статьи о залоге имущества – мертвые.

Между прочим, в Гражданском кодексе нет понятия движимого и недвижимого имущества. Просто имущество. Дома называются «строениями». Может быть, этим составители хотели подчеркнуть отмену права собственности на землю. Пароход тоже являлся недвижимым имуществом, но ныне право собственности на него тоже отменено, как и на весь транспорт. Таким образом, осталось только «имущество».

Право застройки. Как я указывал, этим правом широко воспользовались партийцы. Однако в 1940 году вышел декрет, карающий пятью годами лишения свободы за разбазаривание «планируемых и фондируемых материалов». Некоторые директора попались и сели в тюрьму, остальные стали воровать осторожнее. Однако пять лет для директора – это только немногим больше, чем полтора года привилегированного положения под стражей: два дня засчитываются им за три, так как они часто работают на ответственных должностях в тюрьме, и после отбытия половины этого сокращенного срока они выходят по условно-досрочному освобождению.

Гражданский кодекс РСФСР включает так называемое «Обязательное право», в частности – «Обязательства, возникающие из договоров», «Обязательства, возникающие вследствие причиненному другому вреда» и «Обязательства, возникающие вследствие неосновательного обогащения».