Записки Анания Жмуркина

Рыжиков, хозяин, Серафима Петровна, облокотившись на стол, сидели неподвижно и внимательно слушали. Прокопочкин, Игнат и Синюков сидели прямо и не спускали широко открытых глаз с чтеца: для них, как чувствовал я, статья Ленина по-новому освещала мировую бойню, разоблачала социалистов II Интернационала, их иудину роль в отношении рабочего класса и крестьянства. Остальные гости, положив перед собой записные книжки, записывали в них отдельные мысли статьи.

— «Пролетариат есть детище капитализма — мирового, а не только европейского и не только империалистского. В мировом масштабе, 50 лет раньше или 50 лет позже — с точки зрения  э т о г о  масштаба вопрос частный — «пролетариат», конечно, «будет» един, и в нем «неизбежно» победит революционная социал-демократия. Не в этом вопрос, гг. каутскианцы, — Карнаухов возвысил немного голос, — а в том, что  в ы  сейчас, в империалистских странах Европы  л а к е й с т в у е т е  перед оппортунистами, которые  ч у ж д ы  пролетариату, как классу, которые суть слуги, агенты, проводники влияния буржуазии, и  б е з  о с в о б о ж д е н и я  от которых рабочее движение остается  б у р ж у а з н ы м  р а б о ч и м  д в и ж е н и е м. Ваша проповедь «единства» с оппортунистами, с Легинами и Давидами, Плехановыми или Чхенкели и Потресовыми и т. д. есть, объективно, защита  п о р а б о щ е н и я  рабочих империалистскою буржуазиею через посредство ее лучших агентов в рабочем движении».

— Ясно, — вздохнув, сказал восхищенно Семен Яковлевич, — очень ясно! Ходить далеко не надо: мы видим таких агентов и на своем заводе.

— Они имеются и на нашем, — поддержал Исаева Арсений Викторович, — и ведем борьбу с ними… вытаскиваем на свет и разоблачаем… и они, как ужи, извиваются. Эта статья Ленина не в бровь, а в глаз им.

Карнаухов откашлялся, выпил воды, взглянул на хозяина и стал продолжать чтение. Опять установилась тишина. Только карандаши в руках Подольского и Ивана Фомича Кадимова шуршали по листкам записных книжек. Особенно налегал на карандаш первый, Илья Захарович. Второй, Иван Фомич, водил карандашом быстро, словно не прикасался им к странице. Слушая статью, я видел, как перед рабочими все ярче и ярче возникала картина обмана и лжи, картина мировой бойни во имя капиталистов и помещиков, во имя их «цивилизации». Громово-патриотические речи «демократов» о войне, патриотизме в России, которые они читали в «Русском слове» и в «Русских ведомостях», стали более понятны им в свете статьи Ленина.

— «Механика политической демократии действует в том же направлении. Без выборов в наш век нельзя; без масс не обойтись, а массы в эпоху книгопечатания и парламентаризма  н е л ь з я  вести за собой без широко разветвленной, систематически проведенной, прочно оборудованной системы лести, лжи, мошенничества, жонглерства модными и популярными словечками, обещания направо и налево любых реформ и любых благ рабочим, — лишь бы они отказались от революционной борьбы за свержение буржуазии», — продолжал Карнаухов, волнуясь. Он, как все мы, восхищался мыслями статьи, ее беспощадным сарказмом по адресу «социалистов» и «демократов» — агентов буржуазии.

Среди гостей оживление, на их лицах улыбки радости и гнева. У Рыжикова повлажнели глаза, и он потирал руки.

— Володя, на журнал моя очередь. Сегодня же я возьму его. Прочту эту статью в кружке, на своем заводе.

— А я возьму у тебя, — проговорил Кадимов. — Запомни — моя очередь за тобой. Сам дня через два зайду за ним.

— Приходи, — ответил Рыжиков и вздохнул, потирая руки. — Ленин крепко пригвоздил всех предателей и шовинистов к позорному столбу. — Он вышел из-за стола и возбужденно стал прохаживаться.

За ним поднялись Игнат, Синюков, Прокопочкин и Подольский. Рыжиков резко остановился, шагнул к Карнаухову и взял у него журнал из рук, тут же спрятал его в боковой карман пиджака и застегнул его на все пуговицы.

— А ты, Илья Захарович, письмо ЦК партии о страховании рабочих принес? — спросил Карнаухов.

— Давно. А как же, — ответил Подольский. — Я еще две недели тому назад его передал Арсению Викторовичу. Спроси у него, — и он обратился к хозяину квартиры, говорившему с Прокопочкиным.

— Да, да, Илья Захарович вернул мне это письмо, — отозвался Арсений Викторович. — Володя, не спрашивай с него. Помни, оно у меня. В нашем кружке сняли несколько копий… и распространили. Тебе, Володя, оно нужно?

— Ты заботишься только о своем кружке, — заметил Карнаухов, — как только что интересное попадет к тебе, Арсений Викторович, в руки, так и пропадет — не выдерешь. Нельзя быть только патриотом своего завода.

— У меня не завод, а заводище, — ответил серьезно Арсений Викторович. — Хорошо. Не сердись. Верну. — Он опять обернулся к Прокопочкину и стал беседовать с ним.