Записки артиллерии майора

Когда летом 1762 года на престол вступила Екатерина II, она сделала это также вопреки всем писаным и неписаным законам. Празднуя с гвардейцами победу, она помнила, что живы еще два императора: один - ее муж Петр III - сидел под арестом в Ропшинском дворце, а другой - Иван Антонович - в Шлиссельбургской крепости. Кроме того, рядом с ней находился ее сын Павел, на которого многие смотрели как на истинно законного преемника Петра III. Но кто же считается с правами, когда правом становится сила? Вскоре явно ненормальная династическая ситуация стала "проясняться": в пьяной драке Алексей Орлов со своими собутыльниками "нечаянно" задушил Петра III, а в 1764 году при невыясненных обстоятельствах охрана убила Ивана - эту "железную маску" русской истории.

Хотя Екатерина и объявила Павла наследником, однако уступать власть ему не намеревалась (а об этом накануне июльского переворота шла речь), и более того - опираясь на свое право самодержца, зафиксированное в "Уставе" Петра Великого, постоянно шантажировала сына тем, что имеет намерения [13] передать престол его сыну Александру Павловичу. И лишь сам Павел I вскоре после своего вступления на престол издал в 1797 году указ, законодательно закреплявший старый принцип наследования по прямой мужской нисходящей линии, хотя его самого это не спасло - в результате переворота 1801 года он был убит.

Будет не прав тот, кто сочтет столь подробный разбор династической ситуации в России XVIII века излишним,- для людей XVIII века династическая проблема была совсем не пустячной, и отсутствие закона о порядке престолонаследия на основе традиций практически весь XVIII век существенным образом подрывало стабильность политической жизни. В сущности, "Устав" Петра Великого стал апофеозом самодержавия, ибо это был закон об отмене всяких законов в этой чрезвычайно важной и болезненной сфере отношений на самой вершине власти. "Устав" отразил то положение, когда единственным источником законов становилась ничем не связанная, неограниченная воля монарха. В угоду своим прихотям и прихотям своих фаворитов, он мог не считаться ни с традициями, ни с действующим законодательством, что всегда развязывало руки различным авантюристам.

Разумеется, династические проблемы были частью проблемы власти в системе самодержавного правления в России. Они органически сочетались с массой других проблем, порожденных не только системой власти и наследования. Выше уже говорилось о гвардии и ее месте в политической жизни страны. К этому нужно добавить, что самодержавие XVIII века окончательно подавило существовавшие в предшествовавшие эпохи институты сословно-представительной системы, местного самоуправления, внедряя на всех уровнях мертвящий бюрократизм. Это неизбежно приводило к сужению социальных основ власти, к возможности проявлений насилия, деспотии и снова насилия.

Впрочем, остановимся… Был, был в истории России момент, когда ее судьба могла быть иной. Речь идет об уже упомянутом 1730 годе, когда верховники ограничили было самодержавие в свою пользу. Пока приглашенная ими курляндская герцогиня Анна добиралась до Москвы, в самых разных дворянских домах Петербурга обсуждалась проблема власти и были предложения превратить Сенат в представительное учреждение. Более того, постепенно точка зрения верховников - типичных олигархов - стала сближаться с точкой зрения представителей дворянской "вольницы", но недостаток времени, а самое главное - отсутствие единства в оппозиции режиму самодержавия сказалось: сторонников единовластия было больше, они были активны, и их "агрессивно-послушное большинство" решило дело - самодержавие [14] победило. Сторонники новой полновластной властительницы Анны Ивановны радовались. Но чему? Ответ стал вскоре известен - системе "бироновщины". И опять пресловутый локомотив истории миновал, даже не заметив, развилку, стрелку истории, чтобы устремиться по накатанной колее самодержавия…