Записки артиллерии майора

Возвращаясь к "бироновщине", которой много места уделено в публикуемых материалах, можно с полным основанием сказать, что дело не в названии: почти вся история самодержавия - это история "меншиковщины", "долгоруковщины", "разумовщины", "шуваловщины", "орловщины", "аракчеевщины" и так далее до "распутннщины". Суть же оставалась одна: суровую фигуру самодержавной (и шире - тоталитарной) власти всегда сопровождал ее развратный спутник - фаворитизм. Все это создавало особую атмосферу императорской столицы, которую достаточно ярко и точно отразил А. Н. Толстой: "Петербург, стоящий на краю земли, в болотах и пусторослях, грезил безграничной славой и властью; бредовыми видениями мелькали дворцовые перевороты, убийства императоров, триумфы и кровавые казни; слабые женщины принимали полубожественную власть; из горячих и смятых постелей решались судьбы народов; приходили ражие парни, с могучим телосложением и черными от земли руками, и смело поднимались к трону, чтобы разделить власть, ложе и византийскую роскошь. С ужасом оглядывались соседи на эти бешеные взрывы фантазии. С унынием и страхом внимали русские люди бреду столицы. Страна питала и никогда не могла досыта напитать кровью своею петербургские призраки".

Авторы-мемуаристы - совершенно разные люди по национальности, вере, образованию, амбициям. Но их, несомненно, объединяет одно - общая судьба страны, в которой им довелось жить в "эпоху дворцовых переворотов". Одни и те же события, разворачивавшиеся перед их глазами, они видели по-разному, оценивали со своей "колокольни". Но именно это и важно. Канву исторических событий мы можем восстановить и не прибегая к мемуарам, они не всегда могут что-то прибавить к нашим фактическим знаниям о времени, событиях той эпохи. Но история - не только взвешенные на весах профессионализма точные знания, это еще и чувства, ощущения, впечатления, без которых меркнет яркий мир истории, превращаясь либо в сухую хронологическую таблицу, либо в жесткую идеологизированную схему. Мемуары, письма дают редкую возможность почувствовать аромат каждой эпохи, ее неповторимое своеобразие и вместе с тем схожесть с другими временами.

Сборник открывают записки фельдмаршала графа Бурхарда [15] Христофора Миниха - того самого, который сверг Бирона. Собственно, их условно можно назвать мемуарами - это скорее сочинение об истории сменяющих друг друга царствований, написанное по довольно жесткой схеме. Автор записок напоминает ветерана, пережившего выдающиеся события, но помнящего спустя годы лишь отдельные куски той прошлой жизни, не связанные воедино эпизоды, к месту сказанные и запомнившиеся фразы, анекдоты. И чтобы написать воспоминания, такой автор обкладывается кучей книг, призывает в помощники профессионала - историка - и начинает "вспоминать", уже давно забыв, что он видел сам, а что прочитал или услышал в пересказе. Примерно в таком духе писались и эти мемуары. К Миниху прикрепили крупнейшего историка Академии наук Г. Ф. Миллера, который консультировал мемуариста и поставлял ему некоторые сведения по государственному устройству допетровской России, проверял даты. Важно заметить, что свое изданное за границей в 1774 году сочинение Миних писал начиная с 1763 года по заданию Екатерины II. Возможно, Миних был привлечен к начавшейся в первые годы царствования императрицы реформе высших правительственных органов и претендовал на роль опытного эксперта. Записки Миниха официально называются "Очерк, дающий представление об образе правления Российской империи" и ставят главную цель - показать молодой, неопытной в делах управления императрице необходимость создания специального высшего правительственного органа управления, который мог бы заполнить "пустоту" между верховной властью и Сенатом, не дав тем самым возможность какому-нибудь фавориту встать между правителем и государственной машиной. Последнее хотя и не говорится, но прямо вытекает из оценки недостатков предшествовавших царствований.