Записки бандитского адвоката

– Что вы понимаете под словом «контакты»? Если называть контактами короткие встречи с конвоиром, который приводил мне клиента, то да, такие контакты у меня были. Никакого другого общения у меня ни с кем не было.

– А вы знали вот этого человека?

Генерал протянул мне фотографию молодого парня в военной форме, с открытым лицом.

– Нет, этого человека я никогда не видел.

– А знаете ли вы человека по фамилии Меньшиков?

Я помолчал, перебирая в памяти своих знакомых.

– Нет, такой фамилии я никогда не слышал.

– А ваш клиент никогда не говорил вам, что у него появились какие-то связи с работниками следственного изолятора?

– Нет, таких разговоров не было.

– А он не говорил, от кого получал питание из ресторанов?

– Нет, этого я не знаю.

– Что же все-таки вы можете сказать нам по поводу его подозрительного поведения?

– Никакого подозрительного поведения я не заметил. Да и в чем оно должно было выражаться? Если он готовил какую-то акцию и не счел нужным посвятить меня в это, то с какой стати держаться со мной подозрительно? Не могу понять.

– А какие планы он строил?

– Очень простые. Мы готовились к суду, изучали судебную практику по похожим делам, он даже просил журналы мод принести.

– Журналы мод? – удивился генерал.

– Да, он подбирал себе костюм, от Версаче.

– А почему именно от Версаче?

– Хотел импозантно выглядеть на суде. Подбирал галстуки, оправу для очков.

– Насколько нам известно, – вступил в разговор человек в штатском, – у него было абсолютное зрение.

– Я не знаю, может быть, он хотел выглядеть на суде посолиднее. Он просил заказать ему золотую оправу с простыми стеклами. Он считал, что его внешний вид может оказать существенное влияние на расположение судей.

– Хорошо. Скажите, пожалуйста, для чего вы принесли ему учебник английского языка?

Вопрос генерала, признаться, удивил меня.

– Но ведь в тюрьмах существует неписаная традиция среди заключенных: изучать иностранные языки. Многие мои клиенты заказывают учебники различных языков и начинают их изучать. Думаю, они просто хотят убить время и обратить его в свою пользу. Это во-первых. Во-вторых, все, что заказывал Солоник, в том числе и учебники, я передавал через администрацию следственного изолятора. Можете проверить.

– Мы это знаем, – сказал генерал.

Я отвечал еще на какие-то вопросы. Иногда раздавались телефонные звонки. Из разговоров я понял, что уже задержаны несколько работников следственного изолятора и доставлены в Большой Кисельный переулок для допросов. Когда генералу сообщали об их прибытии, он устанавливал очередь:

– Этого мне сейчас, этого потом, – и так далее.

После допроса генерал протянул мне листок бумаги с номером телефона и сказал:

– Вы можете быть свободны, но я надеюсь, вы понимаете, что случилось чрезвычайное происшествие в масштабе страны. Мы этого дела так не оставим, мы найдем беглеца. Поэтому очень прошу вас, если будут какие-либо звонки от него, срочно сообщите.

Я нехотя взял листок бумаги и сказал:

– По-моему, таких звонков не будет.

– Почему вы так думаете?

– Для чего я буду ему нужен? Чтобы бронировать ему камеру? Думаю, что такой необходимости для него нет.

– Все, вы свободны. Если что, мы вас вызовем. Как вас найти?

– Через консультацию. Да и адрес вы знаете.

– Конечно, – сказал генерал.

В приемной я увидел двух посетителей в форме внутренних войск. Следом за мной должны были допросить сотрудников «Матросской тишины». Их растерянно-встревоженный вид можно было понять: беседа предстояла нелегкая и могла закончиться арестом.

Я поймал такси и вернулся к зданию тюрьмы за своей машиной. По дороге домой я включил радио: через каждые пятнадцать минут все московские радиостанции передавали сенсационное сообщение о побеге из «Матросской тишины».

Солоник не давал мне покоя: почему он убежал? А что, если его убили и пытаются инсценировать побег? Нет, все же, наверное, убежал. А что же будет со мной? Какие будут предприниматься действия? Само собой разумеется, что за мной будут следить. А могут ли провести обыск в доме? Но, собственно, чего я волнуюсь? Ничего такого у меня нет… Так-то оно так, но ведь подбросить могут… Им же стрелочник нужен.

Я резко развернул машину, не поеду домой, лучше на дачу.

Родные встретили меня с расстроенными и обеспокоенными лицами. Они обо всем уже знали.

– Тебя уже допрашивали? – спросила жена.

Известие о побеге Солоника они услышали где-то около полудня по радио, а потом включили телевизор. На экране постоянно показывали фотографию Солоника и Сергея Меньшикова, прапорщика следственного изолятора.

Целый день на даче я перебирал в уме варианты, как работать дальше. В отпуск идти не имело смысла: меня бы достали и из отпуска, если б захотели. И я решил продолжить работу.

В юридической консультации все мои коллеги сочувственно и с пониманием отнеслись к проблеме побега моего клиента, давали советы. Многие говорили, что надо исчезнуть, уехать куда-нибудь, другие – наоборот, советовали продолжать работу как ни в чем не бывало. Я последовал советам последних.