Записки беспогонника

Хмель у меня еще не прошел. Что за чушь! Ведь я же в 7 часов вечера отправил пакет в Коробки. И я сдуру написал записку нашим штабным, которые при штабе и жили:

«Немедленно дайте бойцу такому-то мой пакет для майора Харламова».

Этот боец пошел в Коробки, но не зная, где находится штаб, стал неистово колотить в дверь квартиры Пылаева и перепугал хозяев и Лидочку.

Пылаев, разгневанный, что его разбудили среди ночи, снова отослал этого бойца ко мне в Пищики с запиской такого содержания:

«За ваш безобразный поступок я вас посажу на 10 суток.

Инженер-капитан Пылаев».

Боец вторично меня поднял на ноги. Я почувствовал себя плохо и физически и морально, встал и пошел будить Ванюшу Кузьмина.

— Ну, Ванюша, выручай.

Тот вскочил, быстро оделся и зашагал в Коробки. Наши бестолковые штабисты попросту оставили пакет на столе. К 7 утра Ванюша доставил его в Любеч.

Утром я отправился в Коробки. Сперва зашел в штаб и поднял там хай, стучал по столу кулаком и ругался, потом пошел к Пылаеву каяться, признался ему про день рождения. На этом инцидент был исчерпан.

Духовщинские кони столько понавезли лесу, что я смог приступить к строительству всех КП. С председателем духовщинского колхоза я договорился так:

— Давай мне втрое меньше людей, чем тебе положено давать, но чтобы это были не девчата, а квалифицированные плотники.

Самородов со своим отделением и с этими плотниками за несколько дней выстроили прекрасные КП, сооруженные по всем правилам фортификационного искусства. На батальонном было уложено три слоя наката, между рядами бревен проложен слой камня, поверх метровый слой земли. Словом, прямое попадание 120-миллиметровой мины не прошибло бы. К нашей крепости с разных сторон были подведены ходы сообщения.

Пылаеву КП очень понравился, а председатель духовщинского колхоза мне сказал:

— Большое вам спасибо. Я тут по зимам буду картошку хранить.

Неожиданно среди января наступила бурная оттепель. Термометр поднялся до 4–12°, засветило солнце, снег стаял, земля отошла, потекли ручьи.

Батальонное КП было выстроено, как и полагалось, в закрытом низком месте. Предколхоза мне сообщил, что наш «большой блиндаж» затопило. Я пошел глядеть. Еле добрался через овраги и болота, подошел к тому месту, где мы воздвигли КП, и к своему ужасу увидел озеро с мутной водой. Ничто не доказывало, что на его дне скрывается неприступная крепость.

Все погибло, все рухнуло! Столько труда и энергии пропало! Я так гордился КП, называл его подземным дворцом! Да, несчастье должно было произойти. По ходам сообщения, как по канавам, со всех сторон сюда понатекла вода и образовалось озеро глубиной не менее 4-х метров.

Что скажет Пылаев? Как ему признаться? Решил промолчать.

К вечеру похолодало. Наступил легкий морозец. На место катастрофы, тайно от всех, я послал Самородова с лопатой, чтобы хоть преградить новый приток воды по ходам сообщения. Вечером Самородов мне шепнул, что показался верх трубы подземного дворца.

Утром совсем стало холодно. Мы пошли вдвоем. Уровень воды снизился по крайней мере на два метра, видна была не только труба, но и накаты бревен на крыше КП, но внутри помещения вода стояла до самого потолка. Не только Пылаеву, вообще никому мы решили ничего не говорить.

Самородов после работы каждый день ходил смотреть. Дня через четыре отправился и я. КП было почти сухо, и мы смогли туда пролезть. Деревянные стены, обмытые водой, стояли беленькие, чистенькие, ровные, только ступеньки размыло.

Радуясь, как малые дети, мы с Самородовым обнялись, хохотали, шутили. Как он гордился прочностью своей работы!

Выручил нас, во-первых, песчаный грунт, куда с наступлением морозов ушла вода, и, во-вторых, труба на крыше. Не будь ее, напором воды неминуемо выперло бы крышу изнутри и все сооружение рухнуло бы.

Неожиданная оттепель причинила непоправимые разрушения по всему 97-му БРО. Каждый строитель знает, что при земляных работах откосы полагается делать двойными, полуторными, в крайнем случае одинарными. А размеры наших траншей согласно чертежам были таковы: ширина по низу 40 см, по верху 80 см, глубина 110 см. Естественно, что из-за этой оттепели все траншеи рухнули, моя третья линия погибла почти вся, участки других взводов погибли на 70 %. Лучше других сохранился тот участок 1-й линии, который мой взвод с таким трудом грыз в тяжелой глине в начале нашего пребывания в Коробках.

Разрушения эти произошли не только у нас во 2-й роте, но и по всему УВПС. Кто же мог ожидать в середине января такой оттепели?

Начальство приказало 1-ю линию траншей привести в порядок, починить дзоты и КП, а 2-ю и 3-ю линии забросить, считая, что приемная комиссия туда не заглянет. Ведь фронт за эти два месяца успел откатиться далеко на запад и к нашим траншеям пропал всякий интерес.

К 10 января строительство нашего коробковско-пищиковского 97-го БРО было закончено. Исправлять размытые траншеи остался мой один 1-й взвод, а три прочих взвода — 2, 3, 4 — переехали за 4 км в деревню Рудню на строительство тамошнего 96-го БРО.