Записки бойца Армии теней

После убийства Александра 1-го, тайна террора, его организаторы и истинные мотивы на долгие годы оставались нераскрытыми. В обезглавленной Югославии начались интриги и борьба за власть. Всевозможные слухи наводнили страну. Король Александр успел, якобы, оставить завещание в трех экземплярах: один - у королевы Марии, второй - у патриарха Варнавы, третий - у принца Павла. По этому завещанию, якобы, до совершеннолетия наследника Петра, власть должна принадлежать... и тут, вопреки коммюнике "Политики", слухи расходились: одни говорили - патриарху, другие - вдовствующей королеве, третьи - принцу Павлу. Наконец, появилось официальное примирительное сообщение: править будут все трое. Народ начал успокаиваться. Но... принц-регент Павел быстро прибрал власть к своим рукам, Патриарх Варнава, как говорили, был отравлен. Королева Мария бежала к своей матери в Румынию. Под маркой укрепления порядка и дисциплины, в стране расцвело насилие. До предела разрослись шовинистические настроения. Апогея достиг так называемый "хорватский вопрос".  

* * * 

После случая с министром Узуновичем, у родителей опустились руки. Они стали раздражительны. Семейные ссоры доходили до бурных сцен. Произошел разрыв: отец уехал в Косовскую Митровицу работать на руднике. А меня сразило чувство первой любви, я стал поздно возвращаться домой. Мать предупредила: "Придешь позже десяти вечера, - в дом не пущу!". И вот передо мной закрытая дверь, - я задержался на именинах. Я не долго стучал. Повернулся и пошел спать на штабеля кирпича заброшенного завода. С утра готовил уроки у своего одноклассника. Когда там все садились обедать, "на обед" уходил и я. А с двух часов - занятия в гимназии. И опять ночь - под открытым небом, иногда под моросящим осенним дождиком. Вскоре родители одноклассника (разве скроешь что-нибудь от взрослых!) догадались, что со мной произошло, и приютили у себя. Вот почему, как я уже упоминал, в жизни и проблемах Кольки-Свиста я увидел собственные. Кроме семьи одноклассника Яши Орлова, встретился на моем пути и еще один взрослый - студент Иван Семенович Светов, по кличке "Акела" (волчица из романа Кипплинга "Маугли"). Приняв меня в скаутскую организацию, которой руководил, он не дал мне поскользнуться. Об этом можно написать целый роман, роман о том, как мальчишки 12-15-илетнего возраста, вроде Тома Сойера и Гека Финна (и меня, конечно), начинают и благополучно продолжают самостоятельную, ни от кого не зависящую жизнь, работают на всевозможных работах, одновременно учатся, заканчивают гимназию и поступают в университет. Конечно, не всегда и не всё бывало легко и гладко, бывали и неудачи и... страшный голод. Как ни говори, а жизнь была очень неустроенной, полной периодов голода и ненадежного крова над головой.

В гимназии меня приметил старшеклассник Никита Ракитин и его друг - студент Прокопович. Определенную роль в этом сыграло то, что я был выходцем из Советского Союза. Я стал Посещать руководимый ими негласный кружок, где ознакомился с "Коммунистическим Манифестом", успел прослушать несколько глав из "Капитала". Многое открылось для меня нового и неожиданного. Я узнал, кто такие эксплуататоры и кто эксплуатируемые. Откровением для меня стало, что труд - товар, который продается и покупается... Администрация гимназии разогнала кружок, всех участников исключили. Не знаю, какой стала судьба Прокоповича, но Никита Ракитин пробрался в Испанию, в Интербригады^{4}. Лишь благодаря усилиям моего классного руководителя Е. А. Елачича, которому тоже многим обязан, на следующий год меня снова приняли в гимназию. И опять Е. Елачич!^{5}. Он заметил мои способности к иностранным языкам, и за его счет я обязан был брать дополнительные уроки у преподавательницы французского языка. А это в моей жизни сыграло решительную роль. Кроме того, Елачич часто приглашал меня к себе на Шуматовачку улицу (по соседству от нас), где собиралось по нескольку гимназистов: кто в шахматы играл, кто читал редкие книги из библиотечки преподавателя. Перед нами на столе всегда было блюдо с орехами и сладостями...