Записки бостонского таксиста

Майкл, как и другие выпускники, одел на себя мантию, на голову водрузил шапочку-конфедератку; и эта униформа вызывала чувство сопричастности традиции, возникшей сотни лет назад, — принадлежности к единому академическому братству. Каждого студента персонально вызывали на трибуну, жали руку и вручали диплом. Выпускников было много, поэтому церемония затянулась и публика ужасно проголодалась; и перед глазами у некоторых фантазёров стал возникать образ огромной пиццы с колбасой и сыром размером с трибуну, на которой стояли важные гости.

— Вы вступаете в новую жизнь, — сказало с высокой трибуны другое, специально приглашённое значительное лицо, — она будет непростой, но вы всегда должны помнить об университете, из стен которого вышли.

О, это был незабываемый момент для всех присутствующих.

XXXV. Нью-Йоркский марафон

Когда литературная карьера Фёдора Семёновича успешно завершилась, он стал заполнять свой досуг длительными прогулками, особенно в летнее время. Обычно, когда дневная жара начинала спадать, Фёдор Семёнович выходил из дому, шёл минут тридцать до океанской набережной, гулял там некоторое время и уже затемно возвращался домой. Набережная тянулась на несколько километров и по ней всегда прохаживалась гуляющая публика. Толчея на набережной утомляла, и поэтому Фёдор Семёнович ходил по противоположной, более спокойной стороне мимо глядящих на океан двухэтажных домиков. Они так увлечённо разглядывали то, что Фёдору Семёновичу не было видно, что рисковали, сделав шаг, сойти со своего фундамента.

Набережная была отделена от пляжа бетонной стенкой, в которую вмонтировали продольные и поперечные трубы-перила. Сторона, по которой гулял Фёдор Семёнович, была несколько выше, но бетонная стенка вдоль набережной загораживала вид на пляж и казалось, что океан начинается сразу за ней. Мимо бежал густой поток автомобилей. Шум работающих двигателей, трущихся об асфальт шин невидимой перегородкой разрезал улицу на две независимые части. Навстречу Фёдору Семёновичу шёл крупного сложения старик с двумя лохматыми псами на поводках.

— Раньше у него было три собаки, — вспомнил Фёдор Семёнович, опасливо посторонившись. — Наверно, одна умерла.

И тогда он подумал, что старик будет так прогуливаться, когда останется одна собака, затем — ни одной, а потом и старик перестанет ходить. Фёдор Семёнович прошёл немного вперёд и вдруг увидел, как слева, закрыв половину линии горизонта, растянулось розоватое облако. Ближний край его был весь в зубцах, словно кто-то гигантским гребешком вырвал из тела облака множество кусочков и голубое небо тут же заполнило пустые места.

— Ты лучше гляди не на небо, а себе под ноги, а то нос расшибёшь, — услышал он чей-то голос.

Фёдор Семёнович повернул голову в ту сторону, откуда прозвучали эти слова, и увидел, что навстречу ему идут его приятели Соломон и Селифан с жёнами; и этот полезный совет в своей обычной грубоватой манере подал ему Селифан. Подошли они поближе, и вдруг вся компания стала с любопытством разглядывать Фёдора Семёновича. А удивляться было чему: Фёдор Семёнович по случаю тёплой погоды одел на себя футболку и притом необычную. Футболка была сделана из чистого хлопка, что было удивительно, и сшита в Гондурасе, что было менее удивительно, а на спине и груди красовались надписи, и именно они поражали гуляющую публику. Когда любознательный прохожий смотрел на Фёдора Семёновича со спины, то мог прочитать следующее:

НАША МОЩЬ И УСИЛИЯ ОСТАНУТСЯ В ПАМЯТИ ЛЮДСКОЙ

Повыше надписи были нарисованы две энергично работающие руки и над ними шарик, символизирующий голову человека, а внизу художник изобразил бегущую ногу. Левая рука ушла назад, другая — взлетела в воздух, и обе они посинели от напряжения, но голова и бегущая нога были красного цвета, видимо, от прилива крови. А вот на груди у Фёдора Семёновича красовалось уже другая надпись:

ПРЕОДОЛЕВШИЙ ПОЛОВИНУ МАРАФОНСКОЙ ДИСТАНЦИИ

— Фред, — спросил уважительно Соломон, — ты что, стал марафонцем?

— Нет, ребята, — отвечал Фёдор Семёнович, — эту футболку мне подарил Майкл.

А началась эта история так. Однажды к Фёдору Семёновичу подошёл Майкл и голосом, исключающим всякие возражения, сообщил:

— Фредди, я решил участвовать в Бостонском марафоне.

Фёдор Семёнович робко попытался возражать. Робко, потому что был человеком мягким. Мол, зачем бежать такую длинную дистанцию — это вредно для здоровья. Ну, пять километров, десять, но сорок два — это уж чересчур. Но Майкл не хотел его слушать, и с этого дня стал бегать для тренировки каждую свободную минуту. А когда в квалификационных состязаниях Майкл успешно пробежал двадцать километров, ему и выдали футболку, которую Фёдор Семёнович с законной гордостью продемонстрировал Соломону и Селифану, а также их жёнам.