Записки бухарского гостя

Из того, что на этой стоянке пошло на пользу, это несколько тюркских касыд, которые море бытия его ханского величества, прибежище халифата извлекло наподобие того, как достают скрытую жемчужину из тайников потустороннего мира и подают ее ощутить и почувствовать. На этой же стоянке появилась на свет и касыда, которая под конец была присоединена к касыде абджадиййа. И еще касыда, которая содержит в себе тайное собеседование с богом; количество благодеяний и милостей, оказанных чертогом благоволения всемогущего [бога] пророку, в этой касыде упомянуто красноречивейшим образом. На этой стоянке она /29б/ наподобие раннего утра превратилась из тайника черновика в беловик. Эти сокрытые перлы, которые появились из жемчужины потустороннего мира, были нанизаны на нить поэзии и вошли в ожерелье стихов. Когда эту касыду читали в августейшем собрании и в конце ее упоминались некоторые из чудесных свойств храбрости, завоевания стран, мероприятия для пресечения гибельных событий ради достижения искомого, захвата крепостей ключом сверкающего меча, которые были осуществлены растущим день ото дня могуществом высокостепенного ханского величества, у присутствующих от необычайности тех дел возрастало изумление.

Памятка о столицах государей мира [во времена] неверия и при исламе

Я, бедняк, уже раньше слышал рассказ из рассыпающих самоцветы и жемчуга уст ханского величества, который изволил говорить: «Каждый из высокодостойных государей, ханов, могущественных как судьба, и хаканов, вокруг которых вращается весь мир, делал какое-нибудь владение из владений своей столицей и поднимал знамя постоянного своего местопребывания в каком-нибудь городе из городов.

Так же как до ислама, столицами персидских хосроев были Истахр и Мадаин в Ираке Арабском, а столицей царей эфталитов[147] Хорасана — Таликан[148] в Балх-ской области, подножием трона тюркских хаканов — пределы Алмалыка[149] и области Хитая, столицей византийских кесарей — Константинополь, Аммурийа, Румийя и Бурса, столицей египетских фараонов — город Файйум из египетских городов, подножием трона царей Магриба — Джазира-йи Андалус, Константина и Тунис, столицей царей Йемена из [родов] Табаба и Шаддада племени Ад — город Сана йеменский.

После [утверждения] ислама постоянным местопребыванием праведных халифов, да будет доволен Аллах всеми ими, стал прекрасный город пророка, да будут над ним лучшие молитвы и приветствия. Столицей правителей из рода Омеядов [был] /30а/ Дамаск из городов Сирии; столицами Аббасидских халифов — сначала Куфа и Амбар[150], а в конце город мира Багдад, опорой трона дейлемитов[151] — Фарс и Рей, столицей царей Саманидов — Бухара; столицей царей Газневидов — Газна, столицами царей Сельджукидов — Мерв и Исфахан; столицей хорезмшахов — Хорезм; опорой трона ханов Чингизидов из потомков Ючи-хана страны узбеков и чагатайских ханов[152] — Самарканд и прилегающие к Мавераннахру области, столицами ханов Хулагуидов — Тебриз и Мераге. Таким образом, у каждого царя имеется столица, которая является постоянным местопребыванием кочевий улуса, местом их казны и сокровищ».

Его высокостепенное ханское величество изволил сказать: «Поскольку божественное предопределение и господний приговор исполнился в таком порядке, что обитаемые страны вошли в черту нашей власти, и наш скачущий по всему свету конь привел эти края благоустроенного мира под [нашу] стопу обладания, и в областях мира не осталось ни единого места, куда бы я мог направить мое завоевательное намерение, то, конечно, нам постоянно нужно сидеть в седле для завоевания всего света и всегда держать коня намерения под престолом и под троном свободы от дел и стояния на месте. Следовательно, столица наша — наше седло». Отсюда необходимо следует, что весь мир в сравнении с ханским величеством, с высокими ханскими помыслами имеет значение лишь одного гяза земли, на котором действительно сидят.

Так как эти слова для агрифа, познающего истину, говорят о высоте достоинства и высоких помыслах и вместе с тем содержат в себе великие поучения и телесную пользу, /30б/ я, ничтожный, содержание высказанного облачил в одежду поэзии и переложил красноречивым образом на стихи. В то время когда я закончил чтение тюркской касыды, последняя часть которой содержала в себе описание свойств его величества стихотворца, прославляющее в стихах свое славное существование собранием всех степеней царского великолепия и охватом благородной особы описаниями беспредельного величия, тогда я, бедняк, представил [хану] кыту. Помещаю ее здесь, чтобы содержание ее заняло место в сердцах [людей], чтобы ее читали и заучивали на языках всех живущих на свете. Вот эта кыта: