Записки бухарского гостя

Когда отмеченные знаками величия султаны доложили с такой подробностью августейшему собранию его величества, наместника всемилостивого, о слабости состояния и полном развале войска, его величество, побуждаемый рвением и чувством чести, которые являются признаком царей высоких помыслов, соизволил сказать: «Мы приняли твердое решение пойти на священную войну с казахами и прибыли из Хорасана в область Мавераннахра, а могущественные сыновья и царственные братья еще раз заострили свои смелые намерения, ступили на путь мужества и вторглись в пределы областей казахов. И, хвала Аллаху, была одержана такая славная победа, какая в течение веков и эпох не доставалась ни одному могущественному царю. Добыча и награбленное у казахов добро дошли до всех сторон нашего государства. Как же совершенство нашего решения, которое словно закаленный клинок рассекает чаяния коварных врагов, /104б/ позволит нам повернуть от сюда обратно, раньше чем Бурундук-хан и Касим-султан, око и светоч рода казахов, и предводители и военачальники славных ханов Кипчакской степи проглотят шербет мести из чаши нашего могущества и от ударов нашего меча отдадут тело и душу в плен долины небытия, и мы пройдемся по полю сечи и битвы, тем более что оба войска приближаются друг к другу и близка встреча обоих полчищ? Если, предположим, они от отсутствия стыда не сделают предметом своего стремления защиту чести и доброго имени и не пустят стрелу смелости и отваги в наше войско, в яме сокрытия спрячут голову в воротник укрытия и не разорвут воинственной рукой завесу бытия, — как нам будет позволено после вторжения отступить и спокойным шагом пойти по пути возвращения назад, когда [враг] близок? Как решение царей позволит нам пойти долиной бессилия и небрежения, не протоптав тропу борьбы на большую дорогу соперничества и противоборства?

Если даже предположим, не останется ни одного обессилевшего коня и верблюда, и все животные не смогут пройти эту кровожадную долину, то в нашем табуне сейчас имеется десять тысяч бесстрашных, сильных верховых верблюдов, каждый из которых бежит по земле и кружит по свету подобно ветру. В их слабом строении видна тысяча видов силы бежать. Во внешнем виде их, несмотря на худобу, заметны знаки совершать бесконечные переходы. Каждый быстроходный верблюд бросает крик своего прохождения на стоянки семи планет неба. Каждая верблюдица скоростью оживляет рынок пешеходов. В один миг, делая шаг, она на земле запечатлевает четыре луны и на каждом шагу из четырех хаузов своего вымени дает путникам приятную живительную влагу.

[Далее Ибн Рузбихан сравнивает верблюда со стрелой и смерчем и приводит свои стихи.]

/105а/ Поскольку у нас наготове такие верблюдицы и они дают возможность бродить по миру, то нам стоит посадить на десять тысяч верблюдиц десять тысяч славных молодцов, из которых каждый на поле боя кровожадный барс и в сражении — злой дракон. С подобающим вооружением и снаряжением мы успешно пройдем лютое расстояние до областей казахов и врасплох обрушимся наподобие предопределенного смертного часа на Бурундук-хана и [его] брата. Пробудясь от сна беспечности, они раскроют глаза на стоящую наготове смерть. Когда они предпочтут осведомленность омуту спокойствия, то увидят себя объятыми ураганом бедствий и поневоле душу оставят в узах гибели и смерти, а тело на аркане злополучия и плена. Достояние, средства существования, жилища и скот свой найдут уничтоженными бурным потоком грабежа и захвата добычи, а остатки их поспешат дорогой бегства и по пути утраты [всего]. А мы благодаря содействующему счастью и сопутствующему успеху победим и одолеем своих врагов и рукой отваги и мужества сотрем со страницы времен имена и следы неприятелей».

Славные султаны, несмотря на то что войско утратило способность и силу, читало стих: Господи наш! Не возлагай также нанос то, что нам невмочь[340], не слишком глубоко вникали в этакую отвагу и храбрость, а удивились совершенству решения и мужества высокостепенного ханского величества. Вдев послушные головы в ярмо покорности, они подтвердили и признали согласие [свое] на наступление и совершенно стерли со скрижали сердца знаки неповиновения ханскому мнению. Они приступили [к своему] намерению пройти то опасное расстояние и направили свое внимание на зимнее стойбище Бурундука и Касима. Было решено на другой день тронуться в путь от стоянки к стоянке.

ГЛАВА XXXV ПАМЯТКА О ПРИХОДЕ ХУШХАБАРА И ПРОВЕДЕНИИ ИМ ВОЙСК К УЛУСУ ТАНИШ-СУЛТАНА [341]

Поскольку божественное счастье содействовало [хану], а основа царского благополучия была прочной, то из мира невидимого была оказана необычайная и удивительная милость, так что умы [человеческие] ею были ошеломлены. Она стала причиной сохранения жизни отмеченного небесной благодатью войска. А картина события такова.