Записки Черного охотника

И князь молился.

Кто был в седлах, те торопливо спешивались, коней заставляли лечь, и сами ложились рядом. Прилег и князь, когда стоять на ногах от воздушных струй стало невмоготу.

Но все ж смотрел в ту сторону, прищурясь от летящих в глаза песка и пыли, и понял: кажется, молитва помогла, проносит стороной… Вблизях, но стороной.

Он не ошибся: хищный хобот смерча чуток не зацепил их своим бешеным вращением, прошел левее и ударил по высокому кургану, насыпанному неведомым народом, неведомо когда кочевавшим в этих местах.

Там воронка смерча как-то нарушилась, и потеряла форму, и стала меньше, и, сменив направленность, ушла сквозь лес к Днепру…

Ветер стихал столь же быстро, как и зачинался. Люди поднимались на ноги, смотрели на убытки и разрушения: на опрокинутые возы, на отломанные толстые суки деревьев, и на другие дерева, свороченные с корнем… Погибших не было, лишь несколько слегка пришибленных летевшей по ветру всячиной…

Князь вглядывался в сторону Залучья, — вроде и там обошлось без разрухи, лишь солому посрывало с крыш, — когда Ставр произнес:

— Взгляни туда, княже, не пойму, чего к нам принесло…

Взглянув в сторону кургана, князь тоже не сообразил, что там виднеется.

* * *

— Змий… — протянул Ставр, и голос у него был зачарованный. — Всю жизнь ловлю, таких не видывал…

У ног коней и вправду лежал змий — а как еще назвать существо, лишенное и шерсти, и перьев, и явно относящееся к пресмыкающемуся роду?

Была принесенная смерчем туша громадна, крупнее всех зверей, когда-либо виданных князем, — и в жизни виданных, и на картинках в книгах, коих он прочел немало. Пожалуй, лишь заморский зверь олифан мог сравняться с упавшей с неба тварью, сравняться, но не превзойти.

Преизряднейшим хвостом, головой и огромной пастью — чуть приоткрытой, ощерившейся многими клыками — змий напоминал другого заморского зверя, коркодила, известного князю опять же лишь по книгам. На том сходство и кончалось: у коркодила обе пары лап примерно одинаковой длины, и пресмыкается он с ровной спиной.

У этого же змия лапы наросли несоразмерно: задние огромные и могучие, передние же крошечные — но лишь в сравнении с общим размером, а так-то превышали они руки крепкого мужчины.

Ни крыльев, ни чего иного, свидетельствующего о способности к полету, у змия не имелось, хотя легенды о змиях древнейших времен упорно величали их крылатыми. Таким уж змий уродился — неведомо где, и неведомо зачем, — таким и сгинул бесславно в воронке смерча.

— Эх, кабы живой упал… — печальным тоном сказал Ставр. — Такого заполевать — и помирать можно.

Но признаков жизни тварь не подавала, хоть видимых глазом повреждений и не имела…

Князь ведал, что изредка каким-то капризом буйствующей стихии переносимые ею животы уцелевают. Слыхал истории о рыбицах живых, трепещущих, низвергнутых с небес, и о живой корове слыхал, но ту пришлось прирезать, две ноги оказались поломанными.

Но сегодня и змию, и Ставру не повезло: один лишился жизни, убившись до смерти о землю, другой же — самой знатной ловли в своей долгой охотничьей жизни.

— Надо б его в куски посечь, да с собой забрать, — предложил сын Володимир. — А то ж не поверит никто, что диво такое с небес свалилось…

Князь решил, что сын предложил правильное, и собрался отдать приказ.

И тут опущенное веко змия дернулось, и приподнялось, и на князя уставился преизрядный глаз с вертикальной щелью зрачка. И тут же дернулась лапа — задняя, громадная. И шея с башкой тоже пришли в движение.

Конь заржал и вскинулся на дыбы, князь с трудом удержался в седле.

* * *

Ставр торопливо отдавал приказы, готовясь к главной ловле в своей жизни.

Мешкать не следовало — змий уже не лежал на боку, повернулся на брюхо и подобрал под себя лапы, и вообще явно приходил в себя после падения. Испытывать, на что способна зверюга в полной своей силе, было рискованно. И без того, по одному лишь виду ясно, — на многое способна.

В помощь к себе ловчий испросил у князя младших дружинников, кметов, — подловчих с ним осталось лишь четверо — остальные рассеялись по лесу, руководя отрядами загонщиков, молчан и кричан, и выйти пока не успели.

Лишь один отряд кричан, самый ближний, покинул пущу, изгнанный валящимися деревьями, — и был тут же приставлен Ставром к делу.

Порядок новой ловли был прост — придумывать сложный не нашлось бы времени, а воплощать — средств.

Уцелевшее от порушенных тенетов загонное крыло рассекли быстро на три раздельных сети — Ставр решил подводить их к змию с трех сторон, на манер безмотневых неводов, и разом опутать, пока вконец не оправился. Накрутят в несколько слоев — не порвет, или порвет не сразу, сеть новая и прочная, только-только сплетена.

Если ж змий все ж сумеет допреж того подняться на лапы, и бросится на людей, отвлечь его должны будут конные кметы — Ставр полагал, что быстротой с лошадью громоздкая тварь потягаться не сможет.

Отвлекут, и заманят на одну из сетей — ту кричане приспустят, чтобы конь смог перескочить, а для змия вновь подымут на жердях. Пока змий с одной завозится, тут и две других подоспеют, да спеленают.