Записки Черного охотника

Вид мистера Фрумкина на фоне просыпающихся Кордильер служил прекрасной иллюстрацией к тезису о мелкости, ничтожности и гнусности человека по сравнению с величием Природы. Был он (Фрумкин, а не тезис) тощ, низкоросл и суетлив. Длинный его нос выглядел постоянно что-то вынюхивающим. Тоненькая, поросшая темным пушком шея, казалось, с огромным трудом выдерживала тяжесть непропорционально большой головы, — и та постоянно клонилась то к левому, то к правому плечу. А его уши…

Впрочем, достаточно про Фрумкина. И писать, и читать про красоты Кордильер гораздо интереснее.

Мы с Кеннеди оторвались от созерцания гор и посмотрели левее. Туда, где вклинивающаяся в предгорье безлесая равнина все более сужалась, в итоге образуя исчезающую в лесу просеку — именно ей суждено было со временем превратиться в шоссе, подряд на строительство которого с немалыми трудами выбил себе дядюшка Скрудж. Лес, который означенное шоссе должно было прорезать на протяжении нескольких десятков миль, тоже был хорош, — даже с расстояния почти в милю. Листва некоторых деревьев — отсюда нельзя было различить их породы — еще не облетела, и оживляла темный фон яркими желто-алыми пятнами. И — из леса до нас доносилась тишина. Звучит странно, считается, что доноситься могут лишь звуки, — но именно так оно и было. В этой тишине, наползающей на Чиллатогу с северо-запада, как-то растворялись, гасли шумы поселка: лай пары проснувшихся с рассветом и начавших перебранку собак, мерное постукивание дизель-генератора, дребезжание катящегося куда-то с утра пораньше разбитого грузовичка…

Но мистера Фрумкина тишина Чиллатогского леса заглушить не смогла.

— Отработав полученные деньги, вы можете вволю любоваться этими грудами камней и кубометрами древесины, — желчно заметил Фрумкин. — Можете заняться тут экстремальным туризмом или вообще навеки здесь поселиться. Но сначала выполните свою работу.

И мы с Кеннеди поплелись за этим занудой.

Выполнять свою работу.

* * *

Фрумкин был тем самым секретарем Скруджа, которому предстояло объяснить нам детали проблемы еще в самолете. И, как выяснилось позже, — не только секретарем, но и заместителем по многим вопросам, и на все руки порученцем, и даже переводчиком в общении с рабочими-иммигрантами (Фрумкин знал не то пять, не то шесть восточноевропейских языков — правда, все одинаково плохо).

Но конкретное поручение — ввести нас с Кеннеди в курс дела — Фрумкин не выполнил. Не ввел. Спал всю дорогу, лишь на пересадках приоткрывал глазки и совершал конечностями некие осмысленные движения в сторону нового транспортного средства. И теперь собирался наверстать упущенное — порадовать нас с Кеннеди историей Чиллатогского бигфута.

— Как вы уже знаете, господа, — начал он, — несколько месяцев назад было начато строительство шоссе, которому надлежит связать округ Дубатон на юге Орегона с Калифорнией…

Разговор происходил в бревенчатом одноэтажном здании, напомнившем мне отчего-то факторию, где у окрестных индейцев и трапперов на порох и соль выменивают пушнину.

Но пушнину здесь не выменивали. Здесь располагался местный офис компании Скруджа, и кабинет, куда провел нас Фрумкин, был заставлен самой современной оргтехникой.

Он продолжал:

— Может быть, в масштабах всей страны эта дорога — всего четыреста семь миль — выглядит мелочью. Но для экономики и Орегона, и Калифорнии она весьма важна. — Он подошел к большой, висящей на стене карте, взял в руки лазерную указку. — Посмотрите сами. До сих пор грузы приходилось возить вот так и так (пятнышко от указки описало изрядную петлю на карте), а это, между прочим…

Он говорил и говорил, на память сыпал цифрами, сотнями миль, тысячами тонн и кубометров, слушать все это не хотелось, главное и так было понятно: дорога нужна. И ее построят, встань на пути у строительной техники хоть взвод бигфутов с дубинами в лапах. Вопрос: что мы тут делаем?

Примерно такими словами Кеннеди и сформулировал этот вопрос Фрумкину.

— Все не так однозначно, — вздохнул тот, поднял голову от левого плеча и тут же склонил к правому. — Вся проблема в этом вот пятидесятимильном участке. В Чиллатогском лесном массиве. Некоторые безответственные личности — а называя вещи своими именами, просто мошенники, — утверждают, что в этих лесах водится так называемый «бигфут». Доказательств — неоспоримых — у них нет. И, понятно, не будет. Но есть горячее желание зарубить проект строительства. Естественно, за их возней стоят деньги — потенциальные убытки тех компаний, что сейчас наживаются на перевозках в объезд. Мифическая зверюга — просто разменная карта в их играх.

Что такое «разменная карта», я не очень поняла. Но объяснять мистеру долгоносику, что разменивают либо деньги, либо фигуры в шахматах, не стала. Смысл был ясен. По-прежнему неясна оставалась лишь наша задача. О чем я тут же тонко намекнула Фрумкину: