Записки «черного полковника»

Трудно понять, почему в те времена, когда республика получила независимость, в ее законодательных органах не оказалось специалистов по антиподрывной деятельности. Или эти специалисты не были услышаны законодателем? Работа спецслужб была втиснута в рамки Закона «Об оперативно-розыскной деятельности», который регулировал отношения, складывающиеся в сфере борьбы с преступностью и обставлял эту деятельность барьерами, которые, наверное, вызывали улыбки у визави. Так как никакая преступность, пусть даже организованная, не сравнится с государственной деятельностью, в том числе на ниве разведки и контрразведки.

Ближе к вечеру ему позвонил Виктор Сергеевич и сказал, что «наш друг» не отзвонился после встречи.

Корбалевич выругался, вызвал Михно и попросил его связаться с технарями.

Михно, вернувшись через четверть часа, сказал, что означенная квартира на Богдановича сегодня не посещалась.

Корбалевичу пришлось выругаться еще раз, он попросил Михно находиться «на трубе» и поехал к Ухналеву.

Старики ждали его, находясь рядом с телефоном.

– Он был на квартире? – спросил Корбалевича Ухналев после приветствия.

– Не был, – ответил Корбалевич.

– И даже не входил в нее?

– Нет. Техсредства свидетельствуют об отсутствии активности в квартире на Богдановича.

– Леня, – сказал Ухналев, – говори человеческим языком. Что значит, отсутствие активности?

– Валерий Михайлович, сие означает, что там полудремлет один спецназовец, который даже не включает телевизора.

– А где же «наш друг»?

– Спросите о чем-нибудь другом, я не знаю.

– Твою дивизию! – выругался Ухналев. – А что говорит наружка, которая вела «нашего друга» на квартиру, или бригада, которая обеспечивала наблюдение за «резаком»?

– Не было наружки.

– Ни той ни другой? – спросил Виктор Михайлович.

– Ни той ни другой…

Ухналев еще раз выругался и сказал:

– Елки зеленые, втянули парня в эту игру, сунули его головой в пасть и даже не подстраховали. Почему, Леня?

– Потому, Валерий Михайлович, что те времена, когда все понимали, чем они занимаются, ушли в прошлое. Сейчас вожди говорят: мы со всеми дружим. Хотя чем плотнее дружили руководители государств друг с другом, тем активнее работали разведки. Это было аксиомой. Но теперь любое действие нужно санкционировать на самом верху. А там, наверху, мыслят своими категориями. Как это вы будете работать по Каморкане, когда эта страна у нас свое представительство открывает? А вдруг они почувствуют ваш интерес, и мы выгодные контракты упустим?

– Ладно, – вмешался в перебранку Виктор Сергеевич, – поругаемся позже, а сейчас давайте работать… Если «нашего друга» не было в квартире на Богдановича, следовательно, его перехватили по дороге и увезли на другую квартиру. У вас должен быть перечень конспиративных квартир этой резидентуры.

– Да нет у нас такого перечня.

– Понятно… – сказал Ухналев. – То есть, кроме этой квартиры, у вас по данной резидентуре ничего нет.

– Еще раз прошу, – произнес Виктор Сергеевич, – чубы будем драть друг другу позже. Разумеется, с такой информационной обеспеченностью нельзя было начинать игру, но мы ее начали, и нам ничего не остается делать, как продолжить ее. Леня, ты дай своим ребятам задание посмотреть, не появился «наш друг» у себя дома. Если его там не будет, то…

– То посмотреть сводки происшествий и начать поиск по моргам и больницам, – подхватил мысль Виктора Сергеевича Ухналев.

– Давайте прервемся на несколько минут, – предложил Корбалевич.

Он позвонил Михно и попросил того срочно подъехать на улицу Столетова.

– Есть у нашего времени одно преимущество, – сказал он после звонка, – мобильники появились у сотрудников и даже автомобили, правда, личные.

Он вышел на улицу, дождался приезда Михно и дал ему срочное задание.

Когда Корбалевич поднимался по лестнице в квартиру Ухналева, у него была надежда, что старики встретят его сообщением, что «наш друг» отзвонился и все в порядке. Но все было по-прежнему, и не надо было спрашивать у них, звонил ли Расим. Их физиономии свидетельствовали об обратном лучше, чем слова.

– Проходи на кухню, – сказал Корбалевичу Ухналев, – будем ужинать и думать.

Ужином в этой квартире называли горячие бутерброды с сыром и кофе.

Корбалевич чувствовал зверский голод и набросился на бутерброды, старики ели медленно, время от времени прислушиваясь к звукам в соседней комнате. Они боялись пропустить телефонный звонок. Но телефон молчал.

После ужина Ухналев остался на кухне мыть посуду, а Виктор Сергеевич утащил Корбалевича в соседнюю комнату.

– Давай еще раз посмотрим, почему они могли его расшифровать. Начнем с того, что это не могла быть наша наружка, раз уж ты не удосужился обеспечить его оперативным наблюдением.

– Да, – согласился Корбалевич, – и это не могла быть наружка, которая ведет наблюдение за сотрудниками резидентуры, поскольку и ее не было.

– Вот видишь, – сказал Виктор Сергеевич, – нет худа без добра. Так на чем его могли расшифровать или заподозрить в связях с контрразведкой?

– Нужно вернуться к последней встрече Расима с «резаком».