Записки Дениса Васильевича Давыдова, в России цензурой непропущенные

Во всех единодушных, всеобщих и национальных восстаниях, все без изъятия сословия добровольно вооружаются; так поступили Испания и Россия, но не вследствие угроз, или разорительной пени, как то было в Польше. Здесь добровольно восстали только шляхетство, духовенство и войско, с трудом возбужденное своими генералами и офицерами, принадлежащими к шляхетству; хотя средний класс и крестьяне умножили ополчение рекрутами, но не добровольно, а быв отторжены от своих семейств народным правлением и своими помещиками. Находясь в рядах войск, они сражались храбро; это свойство славянских народов, но от рекрутского набора скрывались в лесах. В солдатском же звании, воль скоро представлялся им случай к побегу, они в самую благоприятную эпоху для польского оружия немедленно и с радостью удалялись в жилища свои. Они нетерпеливо ожидали исхода войны, каков бы он ни был и при первом известии о взятии Варшавы никакая власть не могла уже удержать их в рядах ополчений. Они, рассыпавшись шайками в двести, триста и пятьсот человек, не причиняя ни малейшего вреда никому из русских, поодиночке им на пути попадавшихся достигали своих пепелищ и вновь обращались к сельским работам, как, будто никогда не меняли сохи на оружие. Равнодушие к исходу борьбы, предпринятой с нами шляхетством и духовенством, еще более обнаружилось между домоседами. Они ни мало не изменились против того, чем были прежде войны. Везде курьеры, малосильные команды и наши отсталые могли свободно разъезжать. Как часто мне случалось (и кому из нас этого не случалось?) одному несколько раз проезжать безопасно и по всем направлениям на почтовых в Польше, иногда ночевать на почтах или в селениях, иногда на больших дорогах в поле посреди пахарей. Это ли свойство народной войны и общего восстания? Проезжая один из главной квартиры, для принятия отряда, мне вверенного и расположенного против Замостьской крепости, верстах в десяти от Люблина, изломалась у меня почтовая бричка. Это случилось в поле, далеко от селения, следовательно и от возможности переменить повозку. Немедленно я послал почтальона моего со всею тройкою лошадей в Люблин, для высылки мне с почты крепкой брички с свежими лошадьми, а сам сел в изломанный экипаж мой и закурил трубку в ожидании грядущих благ и лошадей. В это время сотни крестьян удалялись с легкими своими пожитками с театра военных действий в места более спокойные. Вся эта эмиграция, в продолжении слишком двух часов, проходила спокойно мимо меня лежавшего и курившего трубку в изломанной повозке, в военно-российском сюртуке с генеральскими эполетами. Многие здоровались, многие проходили молча, но ни один не сказал мне грубого, даже насмешливого слова, на которое, признаться, они могли быть вызваны моим странным положением. Без сомнения эти случаи часто повторялись, и верно не с одним мною, в течении этой войны; крестьяне говаривали, почесывая голову и скрежеща зубами, когда производились нами наряды подвод, или фуражирования в их селениях: «О, паны, паны!!! не вы господа солдаты, а наши паны нас губят. Одному хочется быть королем, другому генералом, третьему богачом, а мы за всё платим и за всё терпим!» Отчего же происходит то равнодушие крестьян и среднего класса к этому предмету, которого усиливались достигнуть духовенство и шляхетство польское? От того, что везде и повсюду духовенство и дворянство, не довольствуясь наслаждениями вещественными, алчут сверх того почестей, власти, известности и славы, тогда как среднее и низшее сословия ограничивают желания свои улучшением ремесленничества, добрым урожаем, выгодным сбытом своих произведений и покровительством законов противу насилия высших сословий.

Театр военных действий, или царство Польское граничит на востоке с Россиею, на севере и на западе с Пруссией, на юге с Австриею.

Оно представляется на карте в виде несколько округленного четырёхугольника с узкою продолговатостью к северо-востоку, проходящею между Гумбиненской провинцией Прусского королевства и Гродненской и Виленской губерниями.

Висла, направляясь от Завихвоста до Торуня, рассекает этот четырёхугольник почти на двое; близ Торуня она вступает в границу Прусского государства.

Восточная часть царства, на правом берегу Вислы, заключает в себе воеводства. Августовское, образующее вышесказанную продолговатость, Плоцкое, Подлясское, клин Мазовецкого воеводства, отсеченный Вислою, и воеводство Люблинское. Западная часть царства, находящаяся на левом берегу Вислы, состоит из главной части Мазовецкого воеводства, и воеводств: Калишского, Краковского и Сандомирского.

Восточная часть царства представляется, для военного взор разделенною на четыре поля действий:

1. Пространство, заключающее в себе Августовское и Плоцкое воеводства, лежащие между Пруссией и правым берегом Немана, а потом Нарева;

2. Пространство, заключенное между левым берегом Нарева и правым берегом Буга.

3. Пространство, заключенное между левым берегом Буга и правым берегом реки Вепржа.

4. Пространство, заключенное между левым берегом Вепржа и Австрийскою Галициею.